Проклятый граф

– Теперь что, тут пожар? – Ричард, еще явно не до конца проснувшийся, как обычно лохматый и крайне недовольный, стоял, уперев одну руку в бок и сжимая в другой довольно изящную чашечку, с претензией во взоре глядел то на промчавшуюся мимо девушку, то на коричневатую лужицу на полу, – С какой радости ты меня без кофе оставила?

– Я… – Татьяна, ожидаемо запыхавшаяся от быстрого бега, честно попыталась одновременно осознать обращенные к ней слова и придумать подходящий ответ на них, – Нет, да я… В общем… Спроси у Романа, – счастливое объяснение как-то само собой прыгнуло на язык, и девушка, свалив все на юного виконта, с облегчением махнула в сторону собеседника старинным дневником, торопливо скрываясь за дверью холла.

– Он хоть где? – попытался еще узнать оборотень, однако, обнаружив, что мирно беседует с закрытой дверной створкой, только покачал головой, позволяя себе немного сморщиться, – Что ты будешь делать с этой парочкой…

Девушка его уже не слышала. Она вообще особенно не вслушивалась в слова оборотня, целиком и полностью устремившись мыслями мимо него, в холл, к замершему на стуле графу де Нормонд. Хотя нельзя не признать, что, размышляя о нем, девушка все-таки надеялась найти блондина не столь замороженным, как в самый первый день их знакомства.

Надежды ее разлетелись в пух и прах, стоило ей лишь закрыть за собою ведущую в гостиную дверь. Тяжелая, давящая, гнетущая тишина обрушилась на нее, как незримая стена отделяя ее от полного оживленной радости мира, царящего в других помещениях замка. Даже дышать, казалось, стало труднее; Татьяне невольно припомнилась обстановка, созданная вчера Альбертом в маленькой гостиной дома Ричарда, когда нельзя было ни вздохнуть, ни шевельнуться, и даже думать получалось с трудом. Разница была лишь в том, что вместо жара, окружавшего ее вчера в обществе родителя, ныне царящая вокруг тишина казалась скорее холодной.

Эрик сидел посреди холла на стуле, с кажущейся небрежностью положив ноги на стол, стоящий перед ним. Пальцы его были сомкнуты, руки находились в том самом положении, что демонстрировал он вчера девушке, заканчивая разговор.

Татьяна, прилетевшая сюда на крыльях надежды, застыла, чувствуя медленно и неуклонно ползущие вдоль позвоночника мурашки. Странные и печальные, пугающие мысли неожиданно замелькали в ее сознании. А что, если Эрик теперь отнюдь не намерен мириться с нею? Быть может, своим поведением вчера она нанесла ему слишком сильную обиду, чересчур глубоко ранила такую хрупкую, только-только начавшую избавляться от тяжести векового льда душу? Девушка сглотнула и неуверенно сделала шаг вперед. И что, если одной лишь этой обиды оказалось довольно, чтобы снова превратить молодого графа в того бездушного монстра, коим он усиленно старался выставить себя перед ней?

Острое чувство собственной вины удавкой захлестнуло Татьяну и, делая следующий шаг, она напряженно и довольно громко втянула воздух.

Граф де Нормонд не прореагировал. Он слышал вздох, он просто не мог не услышать его – девушка не сомневалась, что вдохнула столь интенсивно, что расслышать это мог бы даже обычный, да еще и слабослышащий человек, – однако, замечать его явно не желал.

Татьяна медленно выдохнула, вдохнула еще раз и, набрав вместе с воздухом полные легкие решимости, не очень уверенно позвала:

– Эрик…

– Что? – ответ последовал мгновенно, судя по всему, блондин только и ждал, когда к нему обратятся, но шевельнуться молодой человек даже не подумал. Девушка медленно выпустила воздух из легких, пытаясь не отпустить вместе с ним и решимость, и сделала еще шаг, останавливаясь в проходе между балюстрадами.

– Я хотела с тобой поговорить…

– Я слушаю.

Глаз он так и не открыл. Татьяна ощутила, как решимость ее легко и непринужденно тает, поглощаемая отчаянием. Чувство дежа-вю, мигом налетевшее на нее, просто не могло не угнетать – разве не она совсем еще недавно стояла вот так же здесь и получала на те же самые слова точно такой же ответ? Но тогда она разговаривала с монстром, бездушным, не желающим сбрасывать оков вечного льда, существом, а теперь… Где же Эрик, ее Эрик?..

– Пообщаться… – почти прошептала она, в поиске поддержки прижимая к груди древний дневник.

– Я слушаю, – вновь проговорил блондин.

А может, он просто издевается, изображает себя, каким он был прежде только для того, чтобы заставить собеседницу ощутить вину? Татьяна почувствовала неожиданный приступ раздражения и, опустив взгляд на дневник, тихо и очень уверенно сообщила ему:

– Когда-нибудь я точно полью его кипятком. А ну как оживет и заколосится?..

Граф де Нормонд медленно опустил руки, неспешно поворачивая голову в сторону девушки и, резко распахнув глаза, в упор взглянул на нее.

– Ты хотела поговорить об этом? – совершенно металлическим, неживым голосом вопросил он, нарочито чеканя слова.

Татьяна, несколько обескураженная этой волной холода, даже сделала шаг назад, мигом теряя все свое раздражение.

– Нет… – весьма неуверенно и довольно пришиблено бормотнула она, – Я хотела… про другое…