Проклятый граф

Поднявшись вместе с молодым графом, который негромко говорил ей что-то приятное, похожее на комплименты, по лестнице, она оказалась на небольшой площадке, буквально нависающей над залом и позволяющей из-за резных перил рассмотреть с высоты второго этажа все его великолепие. Надо сказать, с этого ракурса он выглядел ничуть не менее прекрасно, Татьяна даже остановилась, было, чтобы полюбоваться красотой, предстающей ее взгляду, но Эрик, похоже, абсолютно не обращающий на эту самую красоту внимания, мягко потянул ее к двустворчатым, распахнутым настежь дверям, и девушка подчинилась.

И нельзя сказать, что пожалела об этом.

Прекрасный зал, великолепный холл, даже гостиная, которая, должно быть, в этом времени выглядела не хуже, чем в мгновения, когда Роман призывал мажордома в будущем, – все это ни шло ни в какое сравнение с живой красотой, увиденной ею сейчас.

За большими дверями ей открылась длинная галерея, сплошь уставленная и украшенная различными, порою абсолютно неизвестными девушке, изысканными и оригинальными цветами и растениями. Окна, здесь находящиеся с обеих сторон, мягко овивал плющ, скользящий по стене возле очередного проема вверх, огибающий его, повторяя полукруглую форму, и плавно спускающийся вниз; он невероятно походил на прекрасную лепнину на стенах замка, ту, что Татьяне довелось видеть над дверью, ведущей в гостиную, но поражал своей живостью, зеленью, буквально дышал жизнью, не допуская и тени сомнения в своей принадлежности к настоящей флоре.

За окнами галереи плескалась ночь. Она казалась живой, словно бросалась на стекла пенными волнами, и Татьяне понадобилось пройти не менее половины этого невероятного помещения, прежде, чем она поняла, что это такое.

– Туман… – задумчиво пробормотала она и, проходя мимо одного из растений, легонько провела кончиками пальцев по его листьям. Эрик, говорящий о чем-то, явно не соответствующем ни словам, ни мыслям девушки, удивленно перевел взгляд на нее. Затем глянул на одно из окон и задумчиво кивнул.

– Да, туман… Это бывает, порою даже чаще, чем хотелось бы, – он ободряюще улыбнулся, снова взирая на свою спутницу, – Вам нравится здесь?

– Вы имеете в виду замок или эту потрясающую галерею? – Татьяна улыбнулась и, не давая собеседнику сказать ни слова, чуть опустила подбородок, – В любом случае ответ очевиден. Мне очень нравится здесь, а именно в этом месте хотелось бы побывать снова.

– О, этого вам никто не может помешать сделать, – улыбка графа де Нормонд стала еще шире, теперь в ней виделось неприкрытое счастье, – Думаю, даже ваш строгий брат не сумеет сделать этого. Но мы уже пришли…

Еще одни двустворчатые двери, повинуясь действиям молодого графа, распахнулись, и Татьяна, оказавшись в коридоре, идущем перпендикулярно галерее, с удивлением огляделась. На миг ей показалось, что они стоят там, куда должны выходить двери библиотеки, будуара и еще каких-то комнат, но почти сразу поняла, что заблуждается.

В «страшном» коридоре, помимо факелов и люстр, в будущем, конечно, не горящих, в дневное время свет ниспадал еще и из огромных окон в левой стене, здесь же с обеих сторон шли ровной чередой закрытые, расположенные на должном расстоянии друг от друга, двери. Все освещение состояло из больших люстр, почему-то слегка покачивающихся на длинных цепях под потолком, да факелов, ярко пылающих в креплениях вдоль каждой из стен.

– Нам сюда, – молодой человек, вновь не давая спутнице сполна насладиться созерцанием этого места, сделал шаг к ближайшей, находящейся практически напротив входа в галерею двери и, легко открыв ее, наконец отпустил спутницу, делая приглашающий жест рукой.

– Прошу. Как жаль, что эта комната расположена так близко от зала… – блондин вздохнул, совершенно не скрывая искреннего разочарования, – Я бы с наслаждением пообщался с вами еще. Но я не смею настаивать, Татин! – он, словно защищаясь, поднял перед собою руки, – Я вижу, вы утомлены… Однако, если вы не против, я посмею выразить надежду на завтрашнее совместное путешествие обратно в Париж, – при этих словах хозяин замка улыбнулся, и у девушки почему-то защемило сердце. Вспомнился тот, другой Эрик, ее Эрик из будущего, всегда холодный, строгий, и какой-то подавленный, улыбающийся столь редко и скованно, что эти улыбки почти не нарушали его общего, «замороженного» облика. Будет ли он еще когда-то улыбаться столь же искренне, как тот, что стоит сейчас перед ней?.. Получится ли вернуть ему радость прошлых дней…

Татьяна сдержала вздох и ласково улыбнулась в ответ.

– Конечно, Эрик. Я не сомневаюсь, что мы поедем в Париж с вами вместе.

***

Дверь за молодым графом не успела еще толком захлопнуться, а девушка, впечатленная общением с ним, не успела даже осмотреть отведенные ей покои, как створка уже распахнулась вновь, являя взору последней двух не запланированных гостей.

– Просто двое из ларца – чисто как два близнеца! – недовольно пробормотала Татьяна, невольно делая шаг назад и, тяжело вздохнув, скорчила весьма кислую рожу, – Ну, и чего вы изволите, господа Винсенты? Какими указаниями меня порадуете?