Проклятый граф

– Ну, как ты не понимаешь! – Татьяна энергично взмахнула руками, чуть не скинув при этом со стола фамильное древо, – Он это же… он! – произнося последнее слово она подняла глаза к потолку, как бы демонстрируя таким образом высокий статус Эрика, и, тотчас же опустив взгляд, чуть пожала плечами, – А я – это всего лишь я.

На несколько секунд вновь повисло молчание. Затем юноша, в очередной раз поднявшись на ноги, внимательно взглянул на свою собеседницу и, уперев руки в бока, проникновенно произнес:

– Знаешь, Татьяна… Я, конечно, натуральный гений, но мою гениальность показываю отнюдь не так часто, как другим хотелось бы. Поэтому слушай внимательно то, что я сейчас скажу тебе, ибо повторять я этого не намереваюсь, – и, дождавшись внимания со стороны девушки, серьезно продолжил, – За всю свою долгую жизнь, я успел понять немало важных и умных вещей. И одна из них заключается в том, что в этом мире в принципе не существует ни одного человека, который мог бы сказать о себе «это всего лишь я». Нету всего лишь людей, каждый уникален по-своему, у каждого есть что-то, что выделяет его из толпы! А уж тем более ты. Ты даже среди меня с Эриком умудряешься выделяться. И я вообще не понимаю, чего ты загоняешься по такому глупому поводу! Живи себе, радуйся, сколько влезет, здесь к тебе все хорошо относятся – Эрик к тебе привязался, отмерзает прямо на глазах, льву ты мозги запудрить умудрилась, и даже я как-то притерпелся к тебе, хотя ты и вредина, вот и наслаждайся.

– Это я вредина? – изумилась и одновременно возмутилась Татьяна, – Ты меня, случайно, с собой не перепутал?

– Ни в коем случае, – последовал самодовольный ответ, – Я слишком уникален, чтобы мог позволить себе тебя с собой путать. И вообще, мне можно, я такой в… эээ… Не знаю, в кого, но я хотя бы уравновешиваю Эрика, так что все пучком.

– Вот почему ты умудряешься даже поддержку оказывать так, словно издеваешься? – вздохнула девушка, – Но, дабы избежать обвинений в неблагодарности, говорю – спасибо, Роман, я постараюсь учесть твои слова. И наслаждаться вашим обществом.

– Вот, – юноша довольно поднял палец вверх и, надувшись от гордости, кивнул, – Слушай, деточка, что тебе говорит добрый дядя Роман, и не забивай голову всякой ерундистикой.

– Ты говоришь прямо как Ричард, – ухмыльнулась в ответ Татьяна, – Он тоже все любил повторять «не забивай ерундой свою хорошенькую головку».

– А про «хорошенькую» я не говорил, – противно захихикал молодой человек. Девушка, возмущенно приоткрыв рот, заоглядывалась, ища, чем бы стукнуть юного нахала, однако, кроме часов на глаза ничего не попадалось. Часы же, ввиду их бросающейся в глаза древности, было жалко.

– Хочешь сказать, что не считаешь меня красивой? – в конечном итоге возмущенно осведомилась она, – А если кошкой кину?

– Она еще меня живодером обзывала, – хрюкнул молодой человек, – И я не говорил, что не считаю, я сказал, что таких слов не произносил.

– Стало быть, считаешь? – Татьяна прищурилась, скрещивая руки на груди и выжидающе воззрилась на собеседника. Тот склонился в полупоклоне, прижав руку к груди.

– О, мадемуазель, от вашей красоты у меня аж это… как это… в зобу дыханье сперло! Занавесьтесь чем-нибудь от греха подальше, а то я умру в восторге прямо у ваших чудных ножек, одетых в неприлично грязные кроссовки.

Девушка только покачала головой.

– Я уже говорила, что заниматься с тобой серьезными вещами совершенно невозможно?

– Не помню, – беспечно отмахнулся парень, – Но если вечно думать только о серьезном, то где останется место для смеха? Впрочем, если хочешь серьезно… – он неожиданно повернул к себе свиток и внимательно всмотрелся в него, – Если серьезно, то я не понимаю, кто писал даты смерти родителей и Луи, и имя Альберта. И еще больше не понимаю, почему его я вообще не помню. Если верить написанному, он мой родной дядюшка, но я даже смутно не могу ничего о нем вспомнить. Хотя, должен сказать, ощущения от этого имени у меня крайне неприятные… К тому же, почерк этот мне абсолютно незнаком, но, по-моему, приписано это было значительно позже, чем написано все остальное.

– То есть, когда Эрик уже сидел там внизу, не реагируя на внешние раздражители? – Татьяна нахмурилась. Начинали подтверждаться самые худшие ее опасения.

– Но разве это возможно? Это надо было пробраться мимо Эрика, не столкнуться с тобой, залезть сюда, найти это древо… и все ради того, чтобы вписать в него несколько цифр и слов? – девушка покачала головой, – Не сходится что-то.

– Не сходится, – не стал спорить интантер и, вздохнув, перевел взгляд в сторону книжных шкафов, по коридорам из которых они и пришли сюда, – Но, знаешь, пойдем-ка подумаем об этом в другом месте… Мы ведь не хотим, чтобы Эрик нас тут поймал вместе с этой древнятинкой? – молодой человек красноречиво кивнул на свиток и, обойдя стол, остановился недалеко от одного из проходов между книжными шкафами.

– Пойдем, – отстраненно согласилась его собеседница и, потерев подбородок, задумчиво облизнула губы, – Как странно… Этот почерк напоминает почерк моего отца. Кстати, его тоже звали Альбертом.