Проклятый город

— А то, — не стал отпираться Семён. — крадёшься как тать в ночи, а мы люди простые, услыхали да сработали на упреждение.

— Ага, простые, — нервно хихикнул Герон, потирая шею. — Я вам свинины принёс. После того как этот… он помолчал пытаясь подобрать определение храмовнику.

Санька услужливо выдвинулся вперёд:

— …свинокол…

Секунду все молчали, а потом опять начали ржать. Если вспомнить, что рыцари в своих орденских монастырях сначала тренируются на свиньях, то прозвище получалось очень удачным.

Оторжавшись, мы навалили десятнику кулеша, покрошив туда часть принесённого им мяса. Поужинав, и потравив с нами разные служивые байки, Герон поднялся со словами:

— Пойду, охламонов своих проверю. Как бы не разболтались окончательно. Пошли, проводишь меня.

Я поднялся, отряхнул штаны и крестьянским шагом, как сопровождающий высокое начальство подневольный человек, поплёлся вслед. Проверив оба поста, Герон остановился посредине улицы так, чтобы к нам никто не смог приблизиться. Чувствовалось, что старый друг в смущении. Помогать ему говорить, не хотелось. Когда к тебе приходят с просьбой взять в долг, то выглядят точно также. А я в долг не даю. Не люблю друзей терять.

Наконец Герон решился:

— Ты знаешь, что с вами поехал молодой барон?

Я хмыкнул. Мы в пути трое суток, дневали и ночевали вместе, ехали тоже вместе. Не заметить богато одетого, с хорошим оружием, на дорогой лошади, молодого человека, постоянно носящегося вдоль обоза и изображающего кипучую деятельность под охраной и в сопровождении твоего старого друга, постоянно провожающего влюблёнными глазами (молодой, а не друг) эльфийку и ловящего каждое её слово — это уже даже не слепота, а… прямо!.. не знаю как и сказать.

Верно поняв моё хмыканье, Герон заторопился:

— Понимаешь какая штука, млядская, получается. Патрик решил, что он слишком много лет сидел взаперти в замке, не совершая никаких подвигов. Жизнь, так сказать, проходит мимо. Ему, мол, уже восемнадцать, скоро он будет не в силах вскочить в седло и поднять меч. Мы его почти уже уговорили, но тут эта стервь эльфийская тоже решила помочь и начала уговаривать. Да ещё этот, блин, ухажёр ейный, брякнул, что мол дело, на какое они идут, очень опасное и детей лучше оставлять дома. Ты представь себя на месте Патрика? Что бы ты сделал?

Вопрос был риторический и не требовал ответа, но я рискнул:

— На месте Патрика, я сказал бы спасибо, и послушался совета умных людей, а потом со злорадством и лёгким сочувствием наблюдал, как оставшиеся в живых, но искалеченные выползают из леса под стены тёплого, уютного замка…

— Ха, сказал Герон, — это ты щас такой умный, где ж был твой ум, когда тебя вербовщики залакшали в твои юные годы?

Я ухмыльнулся:

— Там же где ум твоего парня сейчас.

— Вот вот. А этот же, ты ещё пойми, дворянин.

Герон процедил эти слова с явной насмешкой.

— Он по определению не может быть нормальным. Вот мы к примеру с тобой: я попытался тихо подойти и прирезать вас, вы в ответ, постарались так же молчаливо упокоить меня, чтобы я не мешал вам наслаждаться ужином. Он же не такой! Он вскочит на коня, пошлёт впереди себя пару герольдов, вызовет на бой и помчится на врага. Весь в белом! А враг, в это время, вкопает перед его конём борону, зубьями вверх, а после этого расстреляет в упор из арбалета. По крайней мере так бы поступил любой из псов войны, таких как мы с тобой. Очень красиво, когда какое-нибудь чмо идёт на тебя в красивых доспехах в полный рост, а ты измазанный в грязи, сбоку от основной линии атаки, с тяжёлым арбалетом. Сколько таких благородных дворян полегло, во время «локальных конфликтов»…

Всё больше в его голосе насмешка сменялась тоской. Тоской по тем временам, когда войны были честными, воевали воины, а не солдаты и даже у наёмников был кодекс чести. Голос его становился всё глуше:

— Так вот. Патрик, из того тупого и благородного дворянства, которое почти всё вымерло. Я сам воспитывал его. Я научил его драться, но я не смог научить его побеждать любой ценой. Он не сможет пока пойти на предательство, не сможет бросить своих людей умирать, не сможет подчиниться подлецу.

Он криво усмехнулся:

— Вот такого урода я воспитал.

И замолчал.

Молчал и я, а что тут скажешь. Я знал Патрика, он вырос у нас на глазах. На лето иногда его отправляли с Героном к нам в деревню. Я тоже его учил. Учил, как работать ножом в давке, против доспешных, как выживать. Он действительно настоящий рыцарь. Без страха и упрёка. Такой не предаст и не бросит напарника в беде. Медленно я сказал:

— Знаешь, хорошо, что мы с тобой не такие.

Герон согласно кивнул, с такой горькой и злой усмешкой, что мне самому стало хреново. Я же продолжил:

— Постольку поскольку мы не такие, то что ты хочешь..?

Герон посмотрел на меня и решился:

— Я хочу, чтобы он не доехал до конца!!!

Видно мой взгляд был странным, потому что Герон опять заторопился с объяснениями: