ПРОКЛЯТЫЙ ДАР. (Наваждение)

   Субтильность и высокий рост Кристиан унаследовал от отца. А в остальном он был точной копией матери: такие же, как и у нее, прямые русые волосы, глубоко посаженные зеленые глаза, четко очерченный подбородок с ямочкой, которая безотказно действовала на слабый пол. Тонкие губы зачастую кривились в пренебрежительной усмешке. Керестей на всех смотрел свысока. Привилегированное положение будущего хозяина рода позволяло ему себя так вести.

   Даниэль, до этого сонно озиравшийся по сторонам, заметно оживился.

   -- Нашли предателя? -- бойко проговорил он.

   В последнее время Габор был в курсе всех событий, происходящих в семье Эчедов, что наводило на мысли об измене.

   -- Цецилия так считает, -- загадочно оповестил Венцель и, посчитав разговор оконченным, отправился к себе.

   Миновав холл, парни оказались в церемониальном зале -- огромном помещении со сводчатым потолком и стрельчатыми витражными окнами, сейчас заполненном молчаливыми людьми. Стараясь не привлекать к себе внимания, ведьмаки пристроились в задних рядах.

   Цецилия сидела в глубине алькова и больше походила на прекрасную статую, высеченную из холодного мрамора, нежели на женщину из плоти и крови. Густые волосы были заплетены в косу, на лоб опускалась фероньерка -- золотая цепочка, украшенная жемчугом, пальцы были унизаны перстнями, амулетами из магических камней: сапфира, гиацинта и сердолика. Свободное темное одеяние, в которое по традиции глава клана облачалась для колдовских церемоний, еще больше подчеркивало белизну ее кожи.

   Позади нее стояли Анталь и Шандор, как и Цецилия, потомственные колдуны, по силе едва ли уступающие хранительнице рода. Они и еще несколько опытных ведьмаков являлись главной опорой клана. Остальные были неопытными, пока еще желторотыми птенцами, только начавшими познавать азы волшебства.

   Что касается Габора, то его свиту в большинстве своем составляли маги с длинной колдовской родословной. Один Ксавер, любимец Батори и, как поговаривали, его приемник, мог с легкостью перебить с дюжину учеников Цецилии. Чародейка понимала, что ее положение очень шатко. Если Габор и сохранял иллюзию мира, то Ксавер после смерти старика церемониться не станет и, несомненно, попытается подчинить себе Эчедов. А если учесть, что Габору уже перевалило за шестой десяток, то пертурбация во вражеском клане могла произойти в любой момент.

   Цецилия не могла допустить, чтобы кто-нибудь из ее окружения шпионил для старого колдуна или для Ксавера. К счастью, предателя вовремя удалось разоблачить.

   Перед нею на полу, скрючившись, лежал мужчина. В широко раскрытых глазах читался страх, впалые щеки пересекали красные полосы. Когда Имре привели к хозяйке клана, он даже не попытался оправдаться. Наоборот, начал глумиться над Эчедами и сыпать проклятиями. Под влиянием эмоций Цецилия накинулась на него, хотела заставить замолчать, а заодно выцарапать предателю глаза, чтобы впредь неповадно было следить и доносить Батори. С трудом заставила себя остановиться. Она сохранила выродку жизнь, но избежать наказания ему не удастся.

   Поднявшись, женщина громогласно объявила:

   -- За предательство, за отречение от семьи и обман ты, Сенди Имре, будешь лишен дара и навсегда изгнан из клана.

   Ведьмак вскинул на Цецилию взгляд и снова неуклюже повалился на бок. Последовавшая за этим невнятная фраза:

   -- Я ни в чем перед тобой не виноват, -- потонула в яростном крике:

   -- Довольно притворства! Изменой ты запятнал свое имя! Не пытайся вызвать к себе жалость, Имре, ты достоин только презрения!

   Анталь приблизился к пленнику, словно заклинание бормочущему единственную фразу: "не виноват, не виноват", и заставил того встать на колени. Цецилия обхватила голову Имре руками, прижала ладони к его раскаленным вискам. Глубокий, тягучий голос колдуньи разнесся по залу, отражаясь от стен, увешанных старыми гобеленами. Крылатые создания с тканых полотен взирали на госпожу то ли с грустью, то ли с укором, пока она, произнося заклятие, уничтожала все воспоминания Имре, связанные с годами его жизни в клане.

   Тело ведьмака конвульсивно дернулось. Он выгнулся дугой и истошно закричал, когда сила, часть его самого, вырвалась наружу, чтобы обрести нового хозяина. Цецилия небрежно оттолкнула от себя Имре и холодно произнесла, пробежав взглядом по залу:

   -- Вы давали мне присягу, и любой, кто попытается ее нарушить, понесет ответ.

   Велев увести изменника, женщина пересекла зал, стук ее каблуков прозвучал оглушительной барабанной дробью. У самого выхода она обернулась и сухо проронила, обращаясь к сыну:

   -- Живо в мой кабинет. И вы тоже, -- кинула она Этери и Даниэлю, устало подпиравшим стену.

   Цецилия покинула зал, а вместе с ней ушло и напряжение, довлеющее над собравшимися. Кто-то неодобрительно качал головой, провожая взглядом магов, уводящих Имре. Остальные старались не смотреть в сторону Сенди и ежились, представляя, что любой из них может оказаться на его месте.

   Ясмин протиснулась к Крису и повисла у него на шее.

   -- Я переживала, -- ласково шепнула она.

   Ответив на ее поцелуй, ведьмак мягко отстранил девушку и встревоженно произнес: