Читаем Проклятый дар полностью

– Грешен, курил. – Петрович смущенно поскреб кончик носа. – Да я помню, что вы мне говорили, но не получается вот никак. – Хоть бы перегар не унюхала. Потому что сигареты – это полбеды, а за водку особенно стыдно. Она ему жизнь спасла, с того света вытащила, а он, получается, дар ее не бережет совсем…

– Плохо, что не получается. А вы бы сделали над собой усилие, Иван Петрович. Иначе ведь впустую все, вы же понимаете. – Она говорила вроде бы и строго, а глаза оставались грустными. Не грустными даже, а тоскливыми.

– Исправлюсь. – Петрович часто-часто заморгал, прогоняя непрошеные стариковские слезы. До чего же жалко девочку! Ведь теперь у нее все насмарку: и жизнь, и карьера. Ее теперь, наверное, и оперировать больше никогда не пустят, а она же врач от Бога, она ж на работе своей горит и полыхает. Горела…

– Иван Петрович. – Девочка встала из-за стола, подошла к окошку и сказала, смущаясь: – Я сейчас вас о таком попрошу, о чем раньше никогда бы не попросила…

Ох ты ж, незадача какая! Сейчас попросит, чтобы выпустил. А как он ее выпустит, когда своими собственными глазами видел, как она буйствовала, своими собственными руками привязывал к койке, чтобы не случилось чего…

– Я понимаю, что как врач не должна и не имею права, но мне это очень нужно.

– Что нужно, Алена Михайловна? – Успокоившееся было сердце снова заныло.

Она ответила не сразу, долго чертила пальцем узоры на подоконнике, а потом сказала:

– Мне бы сигарету. Только одну, больше не надо. Вы понимаете, я не курю почти. Не курила… Но сегодня день такой особенный. Тяжело мне, понимаете? А когда тяжело, мне нужно покурить. Хоть пару затяжек…

Она смотрела на него как проштрафившаяся школьница на строгого учителя, и, возможно, впервые с момента их знакомства Петрович понял, как она еще, в сущности, молода. Даром, что врач-кардиохирург. Девчонка и есть…

– Так, может, нельзя вам, Алена Михайловна? – Он все еще не решался протянуть ей пачку своих дешевых и ядреных сигарет.

– Можно. Что со мной станется? Я когда курю, у меня мысли на место становятся, а сейчас там, – она перестала рисовать узоры на подоконнике, постучала себя по виску, – там полный хаос. И тут, – узкая ладошка прижалась к груди, – тут тоже хаос.

– У меня только такие. – Петрович решился, выложил на стол пачку. – Сгодятся?

– Сгодятся. – Трясущимися руками, такими, какие бывали у него самого после особенно сильного перепоя, девочка достала из пачки сигарету, обвела растерянным взглядом палату. – Так, наверное, нельзя тут курить?

Да, курить в палате – это не дело. Лучше во дворе. Начальство все разъехалось, на посту сегодня Ильинична, добрейшая и милейшая дама, с которой завсегда можно найти общий язык. Ничего страшного не случится, если на пару минут они выйдут на свежий воздух.

– А давайте пройдемся! – предложил он. – На улице свежо, но вы мою ветровку набросите и не замерзнете.

– Можно? – В ее глазах вспыхнула радость, впервые за долгие месяцы. – Иван Петрович, точно можно? А как же инструкции?

– А мы никому не расскажем. – Он заговорщицки подмигнул.

– А постовая?

– Свой человек.

– Я буду хорошо себя вести, обещаю.

– Я вам верю, Алена Михайловна.

В темноте, сидя на той самой, притулившейся под яблоней скамейке, Петрович изо всех сил старался рассмотреть лицо Алены. И когда огонек сигареты разгорался чуть ярче, ему это почти удавалось. Девочка курила молча, и он тоже молчал, не хотел мешать. Если захочет поговорить, скажет, а пока чего уж там…

Тихие шаги он услышал слишком поздно, лишь тогда, когда из темноты, как чертик из табакерки, вынырнул главврач. Принесла нелегкая посреди ночи…

– А кто это тут у нас рассиживается?!

Голос у главного был раздраженный. Именно таким вот особенным голосом он разносил персонал на пятиминутках и сообщал о штрафных санкциях. В их больнице было много штрафных санкций, так много, что премиальные получали единицы, только самые приближенные. Петрович приближенным не являлся, и оттого лишних денег ему никогда не перепадало.

– И кому это закон не писан? – Главный подошел вплотную, всмотрелся в его лицо. – Горькавый! Ну кто бы сомневался! Вместо того чтобы заниматься своими непосредственными профессиональными обязанностями, ты тут перекуры устраиваешь.

– Егор Васильевич… – Назревающий скандал нужно было как-то гасить, но вот беда – Петрович не знал как. – Егор Васильевич, я уже…

– И кто тут у нас еще такой смелый? Кому работа не дорога? – Нет, теперь его уже ничто не спасет.

– Не кричи, Егор. Это я. – Голос у Алены Михайловны был тихий и спокойный. Именно так она разговаривала с Петровичем, когда он числился ее пациентом.

– Кто – я? – В темноте вспыхнул экран мобильного телефона. В его мутно-голубом свете лицо Алены Михайловны было неестественно бледным, точно неживым.

– Ты?! – А ведь главный ее послушался, перестал кричать. – Что ты тут делаешь? Как ты вообще?..

– Уговорила Ивана Петровича нарушить должностные инструкции, вывести меня на свежий воздух. Ты не ругайся, он не хотел, это я настояла.

Перейти на страницу:

Все книги серии Знаки судьбы. Романы Татьяны Корсаковой

Похожие книги

Все жанры