Проклятое число

Однако, как бы то ни было, душа должна быть сильна и мудра, чтобы создать свой мир или принять в создании непосредственное участие. Конкордия избрала себе одиннадцать помощников и учила их, как малых детей, медитациям, самопознанию и наукам: мир, где они занимались, был огромным зачарованным пустырем среди неведомого хаоса, куда никогда прежде не ступала нога ни бога, ни человека — что, впрочем, иногда одно и то же — ни кого-либо еще.

Когда Конкордия поняла, что ее ученики готовы сами стать учителями, то решила одарить каждого из них преданным слугою, чтобы от их союзов и родились первые люди, самые могущественные и сильные среди прочих. Она подарила Малусу, создателю огня и его созерцателю, послушную Скарабайю со смуглой кожей и восхитительными глазами, подобными двум пустыням. По воле своего хозяина она могла превращаться в скарабея, огромного и сверкающего, и верхом на ней Малус странствовал по иным мирам, учился у других богов и долгие часы проводил с Конкордией, рассказывая той о своих странствиях.

Аквилле, создавшему ветер, Конкордия подарила Фалконну, прекрасную и резвую, сотворенную из свободы и любви. Беловолосая и голубоглазая, она могла обращаться в сокола, и Аквилла целыми днями мог любоваться ею, непрестанно и страстно лицезрея возлюбленную в обоих обличьях. Вдохновленный образом Аквиллы и ее талантами, он создал птиц, и Конкордия, обрадованная столь необычным изобретением, пообещала своему богу-помощнику, что крылатые создания непременно поселятся в мире, который они скоро создадут на месте этого громадного пустыря.

Астра, создавшая зелень и травы, цветы и лозы плюща, обрела любовь с Лепусом, что обращался кроликом с белоснежной шерсткой; Темпестас, придумавшая шторм и затишье, легкий ветерок и страшную грозу, с радостью проводила дни, наслаждаясь танцами Вентуса, чьи белые волосы и нежно-голубая кожа вдохновили ее на создание холодных краев, где с небес вечно падает снег, а ноги утопают в сугробах.

Так, все одиннадцать богов-миросоздателей получили своих спутников и союзников, что звались фамильярами; чтобы скрепить их узами куда более прочными, чем простая влюбленность, Конкордия поставила Печати Согласия им на животы, и те сделались столь близки, что могли говорить мыслями и понимать друг друга с помощью одних лишь взглядов. Только Конкордия по-прежнему оставалась одна: занятая мыслями и создании мира, она позабыла о собственном счастье.