Проклятое число

— Хозяин говорит, что пока что ты ничего не должна делать. Но когда наступит Священная Ночь, мы вместе с другими твоими слугами придем, чтобы склонить колени. Ты будешь сидеть на троне, Пуэлла, дочь Первой из Демиургов, а Корвус — хлопать крыльями на твоем плече.

Брат-близнец Вермиса опустил руку, и тот захрипел, держась за шею. Теперь его голос был самым обыкновенным, человеческим, земным. Совсем непохожим на то странное эхо, призрачное и будто исходящее из иного мира.

«Выходит, хозяин использует странную магию, чтобы разговаривать через своего фамильяра с окружающими. Наверное, он немой, а это значит, что в магазинчике Роза я видела именно Вермиса. И что же за татуировку он, интересно, делал?»

Но рассмотреть этого ей не удалось: юноши были облачены в одинаковые черные блузы с высокими воротниками под горло и длинными рукавами, что кончались роскошными воланами. Разом поклонившись Пуэлле, словно та была их негласным лидером, двое сделали шаг назад, к двери, и исчезли в тенях, как будто их никогда здесь и не было. Приступ неоправданной паники снова накрыл девушку с головою, и та, забравшись под одеяло, с минуту молча тряслась, глядя пустыми глазами перед собой и мечтая проснуться дома, в Шикке, рядом с бабушкой, скушать булочки с длинношейкой от дайры Венио и заварить травяной чай.

Или просто почувствовать свободу. Свободу от обязательств, от своеобразной избранности, которую она не просила. Ощутить на себе чье-нибудь теплое дыхание, вцепиться в чужие волосы, прижаться губами к чужим губам… это странное желание поразило Пуэллу, словно стрела, в самое сердце. Девушка тяжело выдохнула и села на койке, облокотившись о жесткую подушку.

Если между нею и Корвусом была хоть какая-то связь, пусть даже самая жалкая, он должен был услышать эти отчаянные мысленные вопли. Эту мольбу о свободе, о самовыражении, в которой Пуэлла так отчаянно нуждалась.

— Хозяйка, ты звала?

Он не вышел из портала в коридоре, а возник рядом, из ниоткуда, белый, как мел. Его волосы падали на глаза, худое тело, полностью обнаженное, казалось сделанным из мрамора. Золотая сережка приятно посверкивала во мраке ночи. Пуэлла почувствовала, как сердце подскочило в груди: в Корвусе было что-то невероятное, и она с каждым разом все сильнее в этом убеждалась. Разумеется, в ее сердце по отношению к нему не родилось ни капельки любви — лишь легкая заинтересованность вперемешку с недоверием, от которого она так ужасно устала.

— Да, — тяжело сглотнув, ответила девушка наконец. — Пришло время возобновить наши узы. Восстановить печать. И сделать еще кое-что.

Корвус многозначительно приподнял левую бровь.

— Что, возникло желание поиграть в настольные игры? Жаль, не захватил.

— Не поясничай, Корвус. Ты и сам знаешь, чего я хочу сейчас больше всего на свете.

— Потрясающий пыл и завидная спешка, — ухмыльнулся фамильяр. — Не замечал за твоей реинкарнацией такой порывистости.

— Возможно, я просто устала и нуждаюсь в разрядке, — дрогнувшим голосом ответила Пуэлла, — а возможно, делаю то, что должна: потихоньку вспоминаю далекое прошлое. Возвращаюсь к изначальной себе.

— Обожаю тебя, — ответил Корвус. — Эти огоньки в глазах сводят меня с ума бессчетное множество столетий.

А потом он навис над нею, скалящийся, жуткий, будто неприрученный зверь. Но Пуэлла отчего-то не боялась. Она видела его насквозь — дергающийся кадык, хитрые морщинки в уголках глаз, длинные пальцы с черными заостренными когтями… нечеловеческое создание, принадлежавшее только ей одной.

«Возможно, скоро и впрямь наступит час, когда я должна буду сделать нечто из ряда вон выходящее, — подумала она, целуя его сухие губы, наматывая на кулак пряди белых волос. — Возможно, Двенадцать Держав погрязнут в распрях и захлебнутся в крови. Но это будет не сегодня. Только не сегодня».

— Все еще не могу поверить, что ты позволил напялить на себя фамильярскую форму Университета, — сказала Пуэлла. — Тринадцатый Демиург в студенческой столовой — это еще куда не шло, но вот Демиург-студент…

— Да брось, мне идет, — хищно осклабился Корвус. Бордовая котта сильно его бледнила, отчего тот выглядел еще менее похожим на человека. — К тому же, что может быть веселее? Я всегда говорил: нужно раздвигать горизонты. Я кем только ни был, но вот пребывать учеником в высших учебных заведениях мне еще никогда не приходилось.

— Завидный энтузиазм, — сказала Аврора. — Интересно поглядеть на Демиурга, тянущего руку или просящегося к доске.

— Вот и поглядишь. Я ведь не ханжа и не гордец… ну, разве что совсем чуть-чуть. — Корвус обаятельно подмигнул. — Когда ты наслушаешься за века всяких титулов и имен, проклятий и восхвалений, так хочется иногда просто слиться с толпой. Залечь на дно, пока это возможно.

— …и сесть за парту, да? — спросил Вин. — Вместе с теми, кто на много тысячелетий младше?