Проклятое число

— Мне уже страшно, — напряженно рассмеялась Пуэлла и вздрогнула, опомнившись: ее подозрительный монолог не должны были услышать посторонние уши. — Ну так… — продолжила она уже шепотом. — Рассказывай давай. Жуть как интересно.

— Рассказываю: первое упоминание о данном гобелене восходит как раз к концу тринадцатого века до Державного Воссоединения. Некая купчиха из Инаниса купила его с рук вместе с потрясающей историей от продавца-пирата, который утверждал, что с десяток лет назад край гобелена, где Тринадцатая из Демиургов держала в руках стебель белого воронца, покрытый плодами, был оторван и сожжен некими религиозными фанатиками из неведомых краев. — Бона восхищенно хохотнула: она определенно скучала по историям, которые все это время не могла никому рассказать. — Тогда о Золотой Стене, ровно как и о Дыме, мало кто знал, а потому мир был неизведанным и полным тайн. Сложно даже предположить, о какой державе шла речь.

— И что же случилось потом?

— Если верить этой невесть откуда взявшейся байке, купчиха вскоре умерла, причем довольно странным образом: глаза ей выкололи и вынули, а вместо них вставили кукольные, огромные и стеклянные. Это произошло спустя тринадцать дней после покупки гобелена, которое она повесила у себя над кроватью.

— Какой кошмар!

— Говорят, Тринадцатая мстит каждому, кто приобретет этот гобелен, признавая тем самым всех изображенных на нем Демиургов, кроме нее. Все по накатанной: человек ложится спать, она приходит, вынимает у него глаза и вставляет вместо них кукольные, после чего исчезает, забирая с собою и душу несчастного.

Пуэлла вздрогнула: от этой истории у нее были мурашки по коже.

— Знаешь, почему так?

— Н-не знаю, Бона. И не уверена, что хочу знать.

— Второе название белого воронца — «кукольные глазки». Его плоды выглядят как нанизанные на стебель человеческие глаза.

— Фу, какой кошмар, Бона!

Девушка расхохоталась.

— Да-да-да, с такими вот ужасами мы, любители истории, обычно имеем дело. К тому же, за последний год эта байка стала для меня особенно родной. Во-первых, число тринадцать — так называемое проклятое число, презираемое религией — преследует меня, словно рок: например, я встретила тебя на тринадцатый месяц после своей смерти на первом курсе, а это что-нибудь да значит. И — ах да, как можно забыть! — сама умерла на тринадцатый день после одного кошмарного спора. — Бона загнула указательный палец. — Во-вторых, сама легенда: в последний раз, когда я видела свое тело, его глазницы были пусты, а где-то из черной бездны на меня таращились блестящие кукольные глазки. — Она загнула средний. — Ну, а в-третьих, тот пират, даже если он и существовал, нагло соврал своей покупательнице: оторванная часть гобелена в полном порядке, и ее хранит в своем кабинете дайра Кунктия.

Пуэлла удивленно заморгала. Сердце застучало быстрее, перед глазами потемнело.

— Получается, тебя убила Тринадцатая? Но ведь… гобелен находится здесь, а не у тебя в комнате! На что могла обидеться богиня?

— Мне и самой сложно соединить все ниточки в единый узелок, — вздохнула Бона, — но моя история имеет слишком много общего с историей этого гобелена, чтобы считаться самостоятельной.

Она откашлялась, присела на очередной стеклянный куб и, закинув ногу на ногу, начала свой рассказ.

— Это случилось за несколько дней до начала осени. Новый учебный год, новая жизнь — я летала на крыльях счастья, не веря собственному успеху. Чтобы простая девчонка из Шикка, и вдруг попала в Университет имени Конкордии… Мой отец заливался слезами восторга, провожая до портала, а мама стерла колени в кровь, благодаря всех Демиургов за ниспосланный ими шанс.