Проклятое число

— А, кьярта-ваддский мальчонка? Ну, живенький-здоровенький пока, его готовят для праздничка, ведь ночка-то грядет!

— Готовят? В каком это смысле?

— Наряжают, моют, красят… положено ведь жертве быть красивенькой, как иначе!

— Что?! — Пуэлла дернулась вперед изо всех сил, холод железа впился в запястья и щиколотки; от беспомощности захотелось рыдать. — Живо отпустите меня! Я приказываю вам!

Декурсии обернулись к близнецам; несколько секунд те стояли, с одинаково безразличными выражениями лиц наблюдая за воплями Пуэллы, но затем Формидот соизволил сделать небрежный жест рукою, и Вермис выступил вперед.

— Хозяин говорит, что тебя отпустят во время Священной Ночи, когда ритуал уже будет проведен.

— Какой еще ритуал?!

Белокурый юноша-декурсия с огромным ртом склонил набок жуткую голову.

— Ну, что за глупые вопросы? Ритуал Слияния, разумеется! Как и было предсказано Пророком Эрратумом много веков назад, ты пришла, чтобы выпить нашу кровь и стать сильнейшей из эгрегиусов — забудь оскорбительное слово «декурсии», зови своих слуг подобающе! — и стать нашей первой и верховной богиней, второй Конкордией, что превзойдет мать по силе и нраву, станет образцом терпения и милосердия.

— Пока что ты не богинюшка, а лишь ее доченька, — улыбнулся хряк со свиным пятачком, — но времечко пришло, звездочки сошлись, и сейчас мы всем покажем, чего стоим, да?

Пуэлла крепко сжала губы. Она не могла спорить с ними, не могла противостоять их странной воле — у нее попросту не было для этого сил. Не то положение.

«Однако я могу подыграть им, если это поможет мне остаться в живых и хотя бы как-то предотвратить происходящее».

Пуэлла решительно кивнула, словно соглашаясь сама с собою.

«Да, так и будет. Вин не умрет, и мы уйдем отсюда втроем, после того как уложим всех этих сволочей на лопатки».

— Расскажите мне, как будет проходить Ритуал Слияния и Священная Ночь в целом. Я желаю знать, что должна делать.

Глава девятая, в которой происходит неожиданная встреча.

Дилектус был единственным, кто нес на себе тяжелое бремя тех счастливых, призрачных воспоминаний, что лишь ранили, заставляя терять сон и биться в агонии от несправедливости мира; он помнил все, что происходило до Тринадцати Демиургов и их фамильяров, помнил, как его создательница и возлюбленная, улыбаясь, нежно говорила со своими первыми детищами, сидя у костра в бесконечном хаосе — а иногда, создавая волшебные иллюзии, развлекала их, будто мать — обожаемых детей.

Однажды они сидели вдвоем на лугу. Маленькие золотые искорки порхали над высокими качающимися травинками, лес вокруг был восхитителен и тих; она собирала призрачные иллюзорные цветы и плела из них венок; тот переливался алым и оранжевым, каждый лепесток будто светился изнутри.

— Где все остальные? — спросил Дилектус, осматриваясь. Он впервые пребывал с создательницей наедине, и от этого было радостно и тревожно одновременно. — Тут так тихо. Ни души.

— Твои братья и сестры далеко, — ответила Конкордия, улыбнувшись. — Пока мы говорим здесь, их душами овладевает приятное спокойствие, похожее на сладкую дрему. Не беспокойся за них, дорогой.

«Дорогой?»