Проклятие Шалиона

Он проводил дам в их покои, но не вернулся к своим расчетам, а снова спустился по лестнице и пошел через двор мимо конюшен, прямо к зверинцу. Он нашел Умегата в птичнике. Тот, надев передник, купал маленьких птичек в золе, чтобы у них не было паразитов. Рокнарец взглянул на гостя и улыбнулся. Но Кэсерил не ответил ему улыбкой.

– Умегат, – начал он без преамбул, – я должен знать. Это вы выбрали ворона, или ворон выбрал вас?

– Разве это так важно, милорд?

– Да.

– Почему?

Кэсерил открыл было рот, потом снова закрыл. И наконец сказал почти просительно:

– Это ведь была хитрость, не так ли? Вы нарочно принесли ворона, которого я подкормил из окна. Ведь боги на самом деле не заглядывали в ту комнату?

Брови Умегата приподнялись.

– Бастард – самый хитрый из богов, милорд. И даже если кто-то где-то слукавил, это еще не значит, что на вас нет его благословения, – он немного помолчал. – Я вообще уверен, что только так и бывает.

Он вытащил птичку из золы и, подсыпав зернышек из кармана передника, усадил ее в ближайшую клетку.

Кэсерил продолжал настаивать:

– Но это ворон, которого я кормил. Конечно, он полетел ко мне. Вы ведь тоже кормили его, да?

– Я кормлю всех священных воронов из башни Шонсы. Так же, как их кормят леди, пажи, и посетители Зангра, и служители, и настоятели всех храмов Кардегосса. Просто чудо, что птицы еще не разжирели настолько, чтобы разучиться летать, – ловким движением руки Умегат вынул из клетки следующую пеструю пташку и окунул ее в ванночку с золой.

Кэсерил немного отступил, чтобы не запачкаться в золе, и нахмурился.

– Вы – рокнарец. Разве вы верите не в четырех богов?

– Нет, милорд, – ответил Умегат. – Хоть я и рокнарец, но я – кинтарианец и исповедую Пятибожие со времен моей юности.

– Вы обратились в эту веру, когда прибыли в Шалион?

– Нет, в то время я еще был на архипелаге.

– Почему же… почему вас не повесили, как еретика?

– Я сбежал на корабле в Браджар прежде, чем меня схватили.

Морщины между бровями Кэсерила разгладились, он посмотрел на четкие черты лица Умегата и спросил:

– А кем был ваш отец на архипелаге?

– Недалекий, полный предрассудков человек. Хотя и крайне набожный.

– Я не это имел в виду.

– Я понял, милорд. Но он умер более двадцати лет назад. Так что теперь это не важно. Я доволен своей нынешней жизнью.

Кэсерил почесал бороду. Умегат достал очередную яркую птичку.

– А как давно вы старший грум в зверинце?

– С самого начала. Около шести лет. Я прибыл вместе с леопардом и первыми птицами. Нас подарили.

– Кто?

– О, верховный настоятель Кардегосса и орден Бастарда. У рея как раз был день рождения. С тех пор добавилось много интересных животных.

Кэсерил осмыслил сказанное.

– Да, очень необычная коллекция.

– Да, милорд.

– А насколько необычная?

– Крайне необычная.

– Можете рассказать поподробнее?

– Я прошу вас не расспрашивать меня больше, милорд.

– Почему же?

– Потому что я не хочу вам лгать.

– Почему?

«Многие делают это с удовольствием». Умегат на мгновение задержал дыхание, затем хитро усмехнулся и ответил:

– Потому, милорд, что ворон выбрал меня.

Ответная улыбка Кэсерила стала немного натянутой. Он поклонился Умегату и удалился.

10

Дня через три, когда Кэсерил выходил из своей спальни, направляясь на завтрак, его догнал запыхавшийся паж и схватил за рукав.

– Милорд… Кэсерил! Управляющий замком… просит вас срочно прийти к нему во двор!

– В чем дело? Что стряслось? – подчинившись явной неотложности дела, Кэсерил быстро зашагал рядом с мальчиком.

– Сьер ди Санда. На него напали прошлой ночью. Разбойники. Его ограбили и ударили ножом!

Кэсерил зашагал быстрее.

– Как тяжело он ранен? Где он лежит?

– Он не ранен, милорд, он убит!

«О, боги, нет!» Кэсерил бросился вниз по лестнице, оставив пажа позади. Он выбежал в главный двор Зангра как раз в тот момент, когда мужчина в плаще полиции Кардегосса – должно быть, следователь – и еще один, одетый как крестьянин, сняли с мула застывшее тело и уложили его на булыжники мостовой. Управляющий присел на корточки рядом с телом. Пара стражников взирали на них с расстояния нескольких шагов, не решаясь приблизиться, словно ножевое ранение могло быть заразным.

– Что произошло? – спросил Кэсерил. Крестьянин посмотрел на его наряд и, стянув с головы шляпу, прижал ее к груди.

– Я нашел его сегодня утром у реки, сэр, когда привел на водопой скотину. Река там поворачивает, и я частенько нахожу всякие вещи, которые выносит на берег течением. Вот на той неделе нашел колесо от телеги. Я всегда все осматриваю. Нет, покойники лежат там не часто, хвала Милосердной Матери. Не считая бедной леди, что утопилась два года назад, – они со следователем обменялись кивками. – А этот – не-ет, этот на утопленника не похож.

Брюки на ди Санда были еще мокрыми, но волосы уже высохли. Тунику с него сняли те, кто его нашел, она была перекинута через спину мула. Речная вода смыла кровь с ран, и они казались просто темными разрезами на бледной коже: на спине, на животе, шее. Кэсерил насчитал около дюжины ран, глубоких и безжалостных. Управляющий указал на кусок шнура, привязанного к поясу ди Санда.