Проклятие Шалиона

Лезвие вышло из его тела; из раны хлынула теплая струя. Кэсерил надеялся, что потеряет сознание, но только напрягся всем телом, когда к животу его прижали тряпку. Он посмотрел вниз, ожидая увидеть лужу крови, но не увидел ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего кровь, – это была прозрачная бледно-розовая жидкость. «Меч, наверное, проткнул опухоль». Которая, как выяснилось, не была вместилищем демонического зародыша, о которых рассказывал Роджерас и которые являлись Кэсерилу по ночам в кошмарах. «В любом случае уже не была». По толпе прокатился ропот изумления, когда в воздухе от этой жидкости разлился легкий аромат небесных цветов.

Тогда Кэсерил, враз обессилев и размякнув, упал на руки своих помощников. Ему удалось прихватить с собой камешек, прежде чем эти руки подняли его и внесли по лестнице в спальню. Друзья были возбуждены и испуганы, а он восхитительно расслаблен и спокоен. Чудесно спокоен. И когда его уложили в постель и Бетрис взяла его за руку, он сжал ее руки, не желая отпускать.

28

Из дремы Кэсерила выдернули тихие, приглушенные голоса у дверей. В комнате царила темнота. Одинокая свеча, разгонявшая этот мрак, подсказала ему, что уже наступила ночь.

Он услышал, как шепчет врач:

– Он спит, принц… рейна….

– Нет, не сплю, – нетерпеливо отозвался Кэсерил, – входите, – напрягся было, чтобы сесть, но передумал. – Зажгите свечи. Побольше. Я хочу вас видеть.

В спальню его ввалилась целая толпа, посетители старались вести себя тихо и чинно, словно внезапно смутившиеся гуляки. Исель и Бергон вместе с Бетрис и Палли, а также старший настоятель Тариона и судья Отца окружили его ложе. Они заполнили всю комнату. Кэсерил ласково улыбался им всем из своего горизонтального рая чистых простыней и покоя, пока в спальне одну за другой зажигали свечи.

Бергон встревоженно посмотрел на него и хрипло прошептал врачу:

– Ну, как он?

– В моче еще было немного крови, но уже значительно меньше, чем вчера. Жара тоже уже нет. Я не осмеливаюсь давать ему больше нескольких глотков чая, пока мы не узнаем, как заживает рана. Даже не представляю, какую боль он терпит.

Кэсерил решил, что предпочел бы говорить о себе сам:

– Я ранен, и в этом нет сомнений.

Он сделал попытку приподняться и поморщился.

– Хотелось бы сесть немного повыше. Не могу разговаривать, ничего не видя, кроме ваших носов.

Палли и Бергон бросились помогать ему. Бережно приподняли и подложили под спину взбитые подушки.

– Спасибо, – сказала Исель врачу, который поклонился и, правильно поняв намек, отошел от кровати.

Кэсерил устроился поудобнее и, вздохнув, спросил:

– Ну, что нового? Тарион еще атакуют? И хватит трагически шипеть, говорите нормально.

Стоявшая в изножье его кровати Исель загадочно улыбнулась.

– Новостей довольно много, – сказала она своим обычным твердым голосом. – Ди Джиронал отправил приказ своим войскам в Валенде и Тистане как можно скорее идти в Тарион, чтобы помочь засланным им людям похитить меня во время праздника. Прошлой ночью отряд из Валенды столкнулся с нашими посланцами, которые везли письмо Орико в Кардегосс, и захватил их.

– Живыми? – взволнованно спросил Кэсерил.

– Была небольшая стычка, но, слава богам, никто не убит. После чего в их лагере начались долгие споры.

Что ж, он, кажется, и впрямь выбрал самых благоразумных людей из всех достойных кандидатур, предложенных городом Тарионом.

– После полудня мы пошли с ними на переговоры. Отправили, помимо парламентеров, и несколько солдат ди Джиронала, которые были свидетелями его гибели, чтобы они… чтобы они подтвердили, что его убил синий огонь… чем бы этот огонь ни был. Они плакали и несли бог весть что, но не поверить им было невозможно. Кэсерил, что же на самом деле… ох… говорят, что Орико умер.

Кэсерил вздохнул. «Я так и знал». – Когда?

Старший настоятель Тариона ответил:

– Это не совсем ясно. Сегодня днем к нам прискакал курьер храма, привез мне письмо от старшего настоятеля Менденаля с сообщением, что смерть наступила ночью после свадьбы принцессы… то есть рейны. Но люди ди Джиронала утверждают, что Орико умер ночью накануне свадьбы, сделав таким образом канцлера полноправным регентом Шалиона. Мне кажется, это ложь. Но, полагаю, сейчас это не важно.

«Но это было бы важно, если бы события развивались по-другому…» Кэсерил задумчиво нахмурился.

– В любом случае, – вставил Бергон, – узнав о вселяющей страх кончине ди Джиронала и о поражении его людей в Тарионе, а также поняв, что они выступают против своей полноправной рейны, войска сдались. Солдаты возвращаются домой. Я только что наблюдал за их уходом, – он и в самом деле был весь в грязи, и в глазах его светилось радостное возбуждение и облегчение.

– Думаете, теперь настанет мир? Ди Джиронал держал в руках концы сетей немалой власти, и многие, имевшие к этому отношение, еще могут захотеть рискнуть.

Палли фыркнул и покачал головой.

– У них больше нет поддержки ордена Сына – тот остался без генерала, и, что еще хуже, из их рук уплыл контроль над этим орденом. Клану ди Джиронала придется научиться смирению и осторожности.