Проклятие Шалиона

Только Кэсерил услышал радостный, триумфальный вопль демона смерти, который, оставляя за собой на металле раскаленный докрасна след, метнулся вверх по лезвию меча к руке ди Джиронала. С криком боли вслед за демоном из живота вытекла черная жижа – Дондо. Вокруг державшей меч руки канцлера засверкали бело-синие искры, обвивая ее, словно плющом, а затем охватили все его тело. Очень медленно голова ди Джиронала откинулась назад, и из открытого рта вылетело белое пламя – его душа была вынута из тела. Волосы Мартоу встали дыбом, глаза расширились и выпучились. Меч под тяжестью своего падающего хозяина все еще входил внутрь живота Кэсерила, и плоть страшно шипела, обожженная. Белое, черное и красное свились в клубок, переплелись и устремились в никуда. Душа Кэсерила, тоже оказавшись затянутой в этот смерч, поднималась из его тела, словно столб дыма. Три смерти и демон, сплетенные вместе. Они уплывали в сине-голубое Присутствие…

Сознание Кэсерила взорвалось.

Оно раскрывалось все шире, все глубже, все дальше, пока весь мир не раскинулся под ним, видимый словно с вершины высокой горы. Но это было не царство материи. Это был мир духов; краски его, которые не имели названия и сверкали, как бриллианты, вызвали у Кэсерила восхитительное волнение. Он слышал шепот всех сознаний в мире, похожий на вздохи ветра в лесу – когда шелест каждого отдельного листочка звучит и сам по себе, и в общем хоре, сохраняя свою индивидуальность. Он слышал крики боли и плач всех живых существ мира. Чувствовал их стыд и радость. Надежду, отчаяние и страстное желание… Тысяча тысяч мгновений тысячи тысяч жизней протекали сквозь его развернувшуюся во всю ширь душу.

С переливавшейся бликами поверхности где-то внизу отрывались и всплывали вверх пузырьки тех же неописуемых, мерцающих цветов мира душ. Они один за другим поднимались, кружась, словно в танце, – сотни, тысячи огромных капель дождя, падающих в небо… «Вот она, смерть… души, прибывающие через разрывы тени между этим миром и миром материи». Души, выношенные и вызревшие в телах того мира, проходили сквозь смерть в новое странное рождение. «Их так много, так много, так много…» Его разум не мог вместить всех, и видение растаяло, словно вода пролилась из сложенных ладоней через неплотно сжатые пальцы.

Когда-то, в смутных юношеских представлениях, леди Весны виделась ему милой, нежной девушкой. Богословы и Ордолл едва ли продвинулись дальше, описывая ее как прелестную, бессмертную и вечно молодую леди. Она – это всеобъемлющее Сознание – воспринимала одновременно каждый крик и каждую песню мира. Она с наслаждением и радостью смотрела на стремящиеся вверх во всей их непостижимой красоте души, словно садовник, любующийся своими цветами и вдыхающий их аромат. Теперь это Сознание обратило все свое внимание на Кэсерила.

Кэсерил растворился, расплавился и каплей упал в ее ладони. Ему показалось, что она выпила его, высвободив из неистовых объятий демона и братьев ди Джиронал, которые отправились куда-то в иное место. Затем она сдула его со своих губ – обратно, вниз, по все более суживающейся спирали, через отверстие между мирами – через его смерть – снова в тело. Лезвие меча ди Джиронала прошло насквозь и вышло из спины. Кровь вокруг раны алела, словно распускающаяся роза.

«А теперь за дело, – прошептала леди. – Откройся мне, милый Кэсерил».

«Можно мне посмотреть?» – взволнованно спросил он.

«Ты можешь видеть все, что способен вынести».

И он вернулся на свое привычное место, а богиня проплыла через него в мир. Губы Кэсерила изогнулись в улыбке – или только начали изгибаться; тело было таким же неповоротливым и двигалось так же медленно, как и у всех окружавших его людей. Кажется, он опускался на колени. Труп ди Джиронала еще падал на плиты двора, хотя меч его сведенные судорогой пальцы уже выпустили. Ди Сембюр поднимался, опираясь на здоровую руку, его рот был открыт – он собирался крикнуть: «Кэсерил!» Кто-то падал ниц, а кто-то, повернувшись, начал бежать прочь.

Богиня собирала проклятие Шалиона в руки, словно густую черную шерсть. Где-то на улицах Тариона она сняла его с Исель и Бергона; затем – с Исты в Валенде, с Сары в Кардегоссе. Со всей земли Шалиона – с гор, равнин и рек. Кэсерил не почувствовал только Орико в этом темном тумане. Леди отослала собранную тьму обратно, в другой мир; тьма, закружившись и свившись в спираль, прошла сквозь Кэсерила на ту сторону, где сразу потеряла свой черный цвет. Он не мог понять, стала она нитью или потоком сверкающей чистой воды, или вина, или чем-то еще более удивительным и прекрасным.

Там ожидало иное Присутствие – торжественное и серое, – принявшее это нечто к себе. И в себя… затем Оно вздохнуло с облегчением… как будто обретя завершенность… или равновесие… «Я думаю, это была кровь бога». Пролитая, смешавшаяся с грязью, вновь собранная и очищенная. И наконец возвращенная обратно…

«Я не понимаю. Иста ошиблась? Или я сбился, считая свои смерти?»

Богиня рассмеялась.

«Подумай сам…»