Проклятие Шалиона

Кэсерил с небольшим эскортом, включавшим, помимо Палли, его кузенов и верных соратников Фойкса и Ферду, особо не спеша, ехал по дороге, наслаждаясь чудесной погодой, совершенно непохожей на то, что они испытали во время своей прошлой поездки. Каждый вечер, когда ему помогали спуститься с лошади, Кэсерил клялся, что назавтра они поедут помедленнее, но следующим утром, оказавшись в седле, он невольно понукал своего коня, чтобы тот двигался быстрее. Наконец на горизонте, на фоне голубого неба и пушистых облаков, показалась Зангра, которая выглядела ярким бриллиантом посреди изумрудного ландшафта.

За несколько миль до Кардегосса на дороге они встретили небольшой обоз. Люди в ливреях провинкара Лабрана сопровождали три повозки и некоторое количество вьючных лошадей и мулов. Две из трех повозок были нагружены багажом, в третьей, с занавешенными окнами, ехали несколько женщин.

Подъехав к обочине, эта третья повозка остановилась, сидевшая в ней служанка подозвала сержанта в ливрее, что-то ему сказала, и тот, подъехав к компании, в которой ехал Кэсерил, спросил:

– Джентльмены! Если среди вас есть кастиллар ди Кэсерил, то моя госпожа вдовствующая королева Сара желала бы… просила бы, поправился он – возможности поговорить с ним.

Провинкар Лабрана, как вспомнил Кэсерил, был племянником Сары. Он понял, что является свидетелем возвращения королевы в свои родовые угодия.

– Я полностью в распоряжении королевы! – сказал Кэсерил сержанту.

Фойкс помог Кэсерилу спешиться. У задней дверцы повозки откинули ступеньки, и сопровождавшие королеву дамы вышли в поле – погулять и полюбоваться весенними цветами. Сара осталась внутри повозки.

– Прошу вас, кастиллар! – сказала она негромко. – Я очень рада этой нашей случайной встрече. Уделите мне минутку.

– Для меня это честь, моя госпожа!

Поклонившись, он забрался в повозку и сел на обитое сиденье напротив королевы. Вьючные мулы медленно прошествовали дальше, и воцарилась тишина, лишь слегка нарушаемая пением птиц, негромкими голосами, звучащими в отдалении, позвякиванием уздечек, тихим ржанием лошадей да хихиканьем служанок.

Сара была одета в простой плащ в черных и лиловых тонах – траур по бедному Орико.

– Примите мои извинения, – произнес Кэсерил, кивая на наряд королевы. – Я не мог присутствовать на похоронах, потому что не вполне оправился для путешествия.

Она понимающе кивнула:

– Из того, что мне рассказали Изелль, Бергон и леди Бетрис, я поняла, что ваше спасение от смерти было чудом.

– О, да! Это очень точное определение!

Сара со странным пониманием во взоре посмотрела на него.

– Боги приняли Орико? – спросил он.

– О, да! Это сделал Бастард. Как в жизни он был отвергнут старшими Богами, так и в смерти. Это вновь возбудило разные слухи о его происхождении.

– Все не так, моя госпожа! Орико, вне всякого сомнения, был ребенком Иаса. Я думаю, со времен Фонзы именно Бастард стал покровителем рода Шалион. Поэтому то, что именно Бастард принял Орико, выглядит вполне логичным.

Сара пожала плечами.

– Так себе покровитель, – проговорила она. – Накануне, перед самой смертью, Орико сказал мне, что хотел бы родиться сыном дровосека, а не короля Шалиона. Из всех эпитафий на его смерть, что я слышала, эта мне кажется наиболее уместной.

Грусть смешалась с горечью в ее голосе.

– Марту ди Джиронал, как я слышала, был взят Отцом? – спросила она.

– Да. Его тело отправили в Тистан, к его дочери. Он сыграл свою роль в этой истории, хотя большой радости в конце она ему не принесла.

И, выдержав мгновение, он добавил:

– Я могу лично гарантировать вам, что Дондо Бастард забрал в свой личный ад.

Губы Сары скривились в горькой усмешке.

– Надеюсь, там его научат хорошим манерам, – сказала она.

К этой эпитафии добавить было нечего.

Кэсерил вдруг вспомнил разночтения, касавшиеся дня смерти короля и, осторожно откашлявшись, спросил:

– Накануне своей смерти… А в какой день он умер, моя госпожа?

Она внимательно посмотрела на него, вскинув темные брови, и ответила:

– На следующий день после свадьбы Изелль.

– А не накануне? Тогда получается, что Марту ди Джиронал был самым странным образом неверно информирован. И слишком поспешен в некоторых своих действиях. Что же касается Орико… Есть какая-то злая ирония в том, что он умер за день до собственного спасения.

– Я, врач Орико, архиепископ Менденаль – все, кто постоянно был с королем, – можем поклясться, что Орико был жив и днем, и вечером того дня и умер лишь утром на следующий день.

Она в упор посмотрела на Кэсерила, все с той же горькой усмешкой на губах.

– Поэтому брак Изелль и Бергона юридически безупречен, – закончила она веско.

Да, теперь у лордов, которые хотели бы оспорить право Изелль на престол, не было для этого никаких оснований. Свидетельство королевы и архиепископа куда весомее мнения Марту ди Джиронала, который к тому же уже был трупом.