Проклятие рода

Ох, и тяжелы думы княжеские. Сколь уж лет правит он страной своей беспокойной. То распри боярские усмиряет, то от рубежей соседей охочих до наживы отгоняет. Отец-то, Иван III, до войн охоч не был, зато воевод имел искусных, они и вершили дела ратные, а он трон государев хранил, да мудрость преумножал вместе с пределами русскими. С удельными князьями почти покончил, выю гордую Великому Новгороду сломил, грамоту татарскую с требованием дани в клочья порвал, раз и навсегда от ига поганого избавился, с самим Папой Римским, да прочими кесарями на равных общался. Суров отец-то был. Помнит, помнит Василий взгляд его тяжелый, аж сейчас мурашки пробежали по спине. Испарина выступила. Толь от страха, толь перетопили холопи нерадивые в покоях великокняжеских. Вытер рукавом лоб взмокший. Все помнил Василий. Шестнадцать тогда ему было всего. По малолетству наслушался шепота боярского да дьяческого:

- Не по праву Димитрия князь-то наш наследником объявил. Твой трон-то московский, Василий! Ты не просто сын великого князя, ты из рода базилевса истинного. Из самих Палеологов византийских!

То правда была. Мать Василия - Софья племянницей последнему императору византийскому приходилась. Но второй женой Ивана III была она. От первой-то, Марии Тверской, старший сын имелся, как и отец, Иваном нареченный, по прозвищу Младым. Ему и править следовало. Отец грозный оженил его удачно на Елене – дочери господаря Молдавского Стефана. Последний в ней души не чаял. Союз Руси был выгодным – и православие укреплялось и помощь военная всегда кстати. Стефан Молдавский полководец был великий, всю жизнь в битвах с неверными провел. В 1483 родился внук – Димитрий, вот и корень весь вырисовывался. Старший сын наследник, внук – его продолжатель.

Только вторую жену Ивана III – Софью Палеолог не устраивало это. Не для того она Рим покинула, не для того веру греческую сохранила, чтоб прав на престол своим детям не обеспечить. Извелась сперва вся – лишь дочки рождались у них с Иваном. Наконец, Господь смилостивился, да Святой Сергий Радонежский молитвам внял и донес ее молитвы до небес, понесла царевна греческая и через девять месяцев явила свету младенца мужеского пола, Василием, т.е. «царственным», нареченного. Не ему ли и править-то Русью? Выждать нужно, пусть подрастает пока, а там Бог даст…

Ан нет, невестка проклятая, родила сразу первенца и мальчика. Четыре года разницы-то всего. А великий князь души в нем не чаял. Как уж извелась Софья, как возненавидела и княжича и отпрыска его. Молилась усердно пред образами святыми, с греками, с ней прибывшими толковала постоянно, к ворожбе прибегала. Василий вспоминал, как вечно толпились в ее покоях старухи-колдуньи, трясли какими-то мешочками, косточки куриные с перышками по полу разбрасывали, гадали, рядили, ворожили, спорили промеж себя, ругались вполголоса.

Словно сбылись старания тайные. В 1490-м занемог вдруг Иван Младой. Ломота странная в ногах случилась, камчюгой называемая. Взялся лечить его один лекарь, еврей заезжий, Леоном звали. Великий князь слово с него потребовал, что жизнью ответит за здоровье Ивана Младого. Поклялся лекарь, да не смог ничего сделать. Умер княжич, а вслед за ним и лекаря неудачного казнили на Болванове, за Москвой-рекою.

То-то возрадовалась Софья, так и вилась вокруг мужа опечаленного, все утешить да ублажить старалась. Что теперь ему внук, когда еще сын имеется. Но Иван III упрямо тяготел к малолетнему Димитрию. Толи сына умершего, да невестку, овдовевшую, ему было жаль, толи союзом со Стефаном Молдавским дорожил сильно, как не мудра была Софья, как ни изворотлива, но постичь мыслей мужа своего не дано ей.

Заново браться за дело нужно было. Зачастили теперь в ее покои князь Иван Палецкий с дьяком Федором Стромиловым. Заговор назревал. К нему и привлекли уже подросшего Василия. Обсуждали, как извести Дмитрия, а самим в Вологду податься – там казну взять великокняжескую, после и с самим Иваном III толковать можно.

Донесли великому князю. Страшен был во гневе Иван III. На всю жизнь запомнил Василий тот взгляд отцовский, к полу пригвоздивший юношу. Ничего не сказал ему отец, лишь приказал смотреть, как рубили голову князьям Палецкому и Скрябину, дьякам Стромилову и Гусеву как остальных четвертовали. Колдуний да ворожей собрали кучей из покой княгининых, да так и утопили всех в реке. Отстранился Иван III и от жены своей и от детей ее. Стражу приставил. Теперь Василий и шагу не мог сделать без соглядатаев отцовых.

А невестка Елена торжествовала. Великий князь, осердившись на жену и детей, при многолюдстве великом, в храме Успения, возложил таки на своего внука шапку Мономаха, объявил его своим наследником. Правда, молва людская сказывала, что Иван III не только отеческие чувства испытывал к своей невестке, а нет-нет, да в спаленке у нее задерживался.