Проклятие Ильича

Андрей Шопперт, Ульяна Муратова Проклятие Ильича

Глава 1 Владимир Ильич

Событие первое

Если какая-нибудь неприятность может произойти, она непременно случится.

Из всех неприятностей произойдёт именно та, ущерб от которой больше.

Закон Мерфи

Владимир Ильич Левин чуть прикрыл глаза и покрепче прижал локтем к себе руку жены — шатнуло что-то. Мушки перед глазами пролетели. С утра нездоровилось. Хотел померить давление тонометром электронным, но не заладилось. Провод с блоком питания куда-то запропастился, а батарейки разрядились. Махнул тогда рукой и в прямом, и в переносном смысле. Где-то слышал, что при простуде больше всего человеку градусник помогает, сунул его подмышку — и сразу легче становится. Пошло лечение. Потом и антигриппины будут, и аспирины с парацетамолами, и даже ромашка, заваренная для полоскания, но это потом. Главное — сунуть термометр подмышку. И сейчас, когда все перешли сначала на электронные, которые почти сразу температуру измеряют, а после на инфракрасные, что и контакта с телом не требуют, эта магия начинающегося выздоровления ушла. Люди стали и болеть тяжелее, и выздоравливать медленнее. Казалось бы, проще простого: сходи в аптеку, купи себе древний ртутный градусник и болей на здоровье, но нет — нужно новомодный дистанционный, который уже не лечит одним своим присутствием подмышкой.

С тонометрами это не работает. Ну узнал, что давление у тебя… и чего? — ни грамма от этого легче не стало, голова чугунная, в висках стучит. Нужно таблетку пить. Так её и так можно выпить при чугунной голове. Может, алюминиевая станет. Таблетку Владимир Ильич не выпил, что-то отвлекло. Ах да, на подоконник села интересная птичка размером с волнистого попугайчика и с его же повадками. Шею изгибала пичуга схожим — попугайским — образом, клюв чистила, клюв необычный, крючкообразно изогнутый, а вот расцветка у птицы была совершенно другой, красные перья покрывали голову, грудку и спинку, на крыльях же чёрные с зелёным отливом и белые образовывали полоски.

Птичка увидела подошедшего к окну хомо сапиенса (наверное) и, чирикнув, вспорхнула, затерялась в жёлтых листьях росшего под окном их пятиэтажки ясеня. Левин и отвлёкся тогда, пошёл к компьютеру искать эту птичку на просторах интернета. Красивая, и не видел такой до этого. Нашёл не сразу. Оказалось, что называется пичуга щур обыкновенный, есть и народное название — финский петух, за яркую окраску. Понятно, почему не видел, стало из описания — живёт щур в хвойных лесах. Не лишку в Москве хвойных деревьев, а уж в их дворе таких точно нет. И ведь никто не мешал сажать, сотни лет город стоит. Ели бы посадили при Иване Грозном ёлки-моталки или лучше пихты, они бы сейчас по пятьдесят, а то и по семьдесят метров вымахали. А ещё лучше кедры бы посадили, белочки с бурундуками на них резвились бы на радость детишкам и бабушкам, но посадили тополя. С их аллергическим пухом и ломкими ветвями, угробившими при сильном ветре или снеге липком не одну тысячу машин, под них поставленных.

Пока птичку Владимир Ильич искал, жена собралась, и пришлось идти на прогулку. Традиция. Иногда в промозглую осеннюю погоду и не хочется. Но традиция же. Против неё не попрёшь. Так и не выпил таблетку, хоть голова менее чугунной и не стала.

Как такового дождя не было, и даже мороси или взвеси в воздухе не таилось, но сырость прямо давила, как и низкое серо-чёрное небо над головой. В парке в квартале от их дома росли берёзы с ясенями, и жёлтые листья в сочетании с яркими пятнами пластмассовых горок и качелей с каруселями на детской площадке чуть оттеснили тёмное осеннее небо, пропитанное будущим дождём.

Именно в этот небольшой парк посреди Москвы и приходили ежедневно супруги Левины. Побродить по ровным красно-жёлтым бехатоновым дорожкам и послушать весёлые голоса детишек, посидеть на лавочке с другими пенсионерами, перекидываясь сетованиями на погоду — если она это позволяла, а если солнце брызгало лучами и пускало зайчики на дорожки от стоящих чуть поодаль высоток, то тогда приходилось перемывать косточки правительству или проклятым американцам.