Проклятие

На полу, прямо у входа, лежало тело наместника. Вернее, то, что от него осталось. Узнать Бернварда Гесслера можно было только по одежде, так как половина лица и затылка оказались вырваны, словно демоническими когтями. Дорогой шерстяной плащ, камзол, а также кожа на руках, шее и ногах стали темно-коричневыми, словно срез сучковатого дерева. Ладони, покрытые рубцами и трещинами, напоминали старую кору. Матис невольно сглотнул, чтобы сдержать рвотные позывы.

За ночь наместник Анвайлера продубился в едком растворе, точно кусок кожи.

Из толпы выступил Непомук Кистлер. Мертвенно-бледный, старый кожевник с трудом скрывал дрожь в голосе.

– Вчера я вернулся после долгой поездки к хворой сестре. Проверил сарай и, видимо, забыл запереть дверь, – сообщил он тихим голосом. – Сегодня утром вернулся, чтобы запереть ее, и в одной из дубильных ям обнаружил господина наместника. Головой вниз, только ноги торчали. – Тут он резко взглянул на Матиса: – Скажи, парень, это твоих рук дело? Способен ли ты на такое?

Матис молчал в ужасе. Он не мог оторвать взгляда от выдубленного тела Гесслера. С одежды стекал едкий раствор. В размозженном черепе проглядывали белой массой мозги.

– Когда мы его вытащили и увидели раны, то сначала подумали о каком-нибудь животном, – вмешался священник. – Но потом наш аптекарь обнаружил верное доказательство тому, что наместник нашел погибель от огнестрельного оружия.

Шперлин радостно закивал и достал свинцовую пулю.

– Вот оно, corpus delicti![20] – провозгласил он. – Эта дрянь еще находилась у него в голове. Ну что, Матис, может, эта пуля тебе знакома?

– Это… пуля от аркебузы, хоть и очень маленькая, – ответил Матис, запинаясь. – Но это еще не значит, что стрелял именно я. Другие ландскнехты тоже…

– Ландскнехты покинули город два часа назад. В пределах городских стен ни у кого из них не было при себе аркебуз, – перебил его отец Йоханнес. – Все оружие вчера заперли в караулке. Сабли, пики, а также аркебузы и уж тем более порох. Было строго-настрого запрещено проносить в город хоть крупицу этой адской смеси!

Священник с удовлетворением скрестил руки на засаленной рясе и с вызовом посмотрел на Матиса:

– Пока ты отсыпался, я проверил твои вещи. И знаешь, что я при этом обнаружил?

Он пошарил за пазухой и с улыбкой извлек небольшой мешочек, содержимое которого и высыпал на ладонь. При этом с отвращением сморщил нос.

– Это ведь порох, не так ли? Ты единственный знаешь, как с ним обращаться. Единственный, кто мог совершить это ночное убийство. И у тебя есть на то веская причина. Так что признавайся!

Матис тихо застонал. Он и думать забыл про этот маленький мешочек! Это был результат еще первых его опытов с порохом. Зернистый порошок получился особенно хорошо, и Матис просто не смог с ним расстаться. Отец говорил, что этот порох когда-нибудь его погубит. Так оно и случилось. Правда, иначе, чем можно было предположить…

– Ха, он чувствует вину! – воскликнул аптекарь Шперлин. – Смотрите, как он поник. Преступление тяготит его!

Матис отчаянно замотал головой. Он чувствовал, как петля все туже затягивалась вокруг шеи.

– Хорошо, порох при мне, может, и был, но не аркебуза! – бросил он. – Откуда мне взять такое оружие? Кроме того, мои товарищи могут доказать…

– Твои товарищи так упились, что не смогут доказать наличие звезд на небе прошлой ночью, – перебил его ткач Маркшильд. – Мы заперли их в сторожке ради безопасности. Один из них, этот Райхарт, яростно отбивался, и пришлось его для начала утихомирить. Как знать, может, он с тобою заодно… Он ведь тоже орудийных дел мастер? – Расправив плечи, богатый ткач обратился к зевакам и советникам: – Как глава городского совета, я беру на себя управление городом, пока герцог не направит к нам нового наместника. Если этот парень не желает говорить, то палач в Квайхамбахе быстро образумит его раскаленными щипцами. Согласны вы со мной?

Люди закивали. Только седовласый Непомук Кистлер сохранял недоверчивый вид.

– Не верится мне, что парень действительно сотворил такое, – проговорил он. – Учитывая все, что о нем говорят, он вполне добропорядочный. Хотя, с другой стороны… – Он помедлил, и морщинистое лицо его стало еще бледнее. – Если это не он был, тогда кто?

– У парня еще будет время доказать свою невиновность, – успокоил его Маркшильд. – Пусть посидит под стражей. Уведите его.

– Но все совсем не так! – закричал Матис, когда его схватили и поволокли по переулку два стражника.

Он огляделся в поисках поддержки. В толпе со стороны мельничного ручья стоял трактирщик Зеебах и робко поглядывал на арестованного.

– Дитхельм! – крикнул Матис. – Ты знаешь меня. Я же никогда…

Но Зеебах отвернулся. Лицо его затерялось в орущей толпе, что принялась забрасывать Матиса грязью, камнями и гнилыми овощами.

– Чудовище! – вопил на него аптекарь Шперлин. – Убивал, как зверь, как зверь и помрешь!