Проклятье из Тридесятого царства

И только так свой мир спасет.

Младенца плач и крик в огне

Пробрали Демона до дрожи

И хоть у злобы сердца нет,

Но сын был всех ему дороже.

Безумный Демон крик издав,

Сотряс все эхом гулким,

Он сам себе хребет сломав,

Упек свой дух в шкатулку.

Три куклы темный дух его

Надежно охраняют.

От взлома пагубное зло

Собой оберегают.

И первый солнца ясный луч

Все пробудил живое

Развеял тьму тяжелых туч

Развеял все дурное.

Яге свободой рано веет,

Несчастной невдомек.

Что на бессмертие Кащея

Отец навек обрек.

Пропал младенец с алтаря,

А значит – быть беде.

И мать его искала зря.

Кащея нет нигде.

И молодость свою Яга

Всю разом потеряла,

Колдунья в юные года

Седой старухой стала.

Шкатулку спрятав с глаз людских,

И наложив заклятие

Создавши мир в лесах густых,

Назвала «Царство Тридесятое».

Закончив чтение, Мара отрвала взгляд от помятых листков и посмотрела на ребят. И Фил, и Хан задумчиво глядели на заслонку печи, из-за которой едва угадывались прыгающие тени языков пламени. Прохор, скрестив руки на груди, сидел с закрытыми глазами, а Гришка сосредоточенно выковыривал грязь из-под ногтей с помощью отколотой от полена щепки.

Первым заговорил Хан:

– И что? Зачем Змей нам это дал? Какой в этой информации толк?

– Значит, Яга – создатель Тридесятого царства… – игнорируя вопросы друга, рассуждал вслух Фил, – и где-то здесь бродит злой Кащей…

– Нет, не бродит, – вступил в разговор Прохор, не открывая глаз, – его не видел никто. Он – всего лишь сказка. Поговаривают, что вся эта история сплошь выдумка. Так… детишек пугать.

– Зная ваши «приветливые» места, я бы не удивился тому, что где-то здесь бродит озлобленный Кащей Бессмертный, – ухмыльнулся Хан с явным сарказмом.

Прохор лишь пожал широкими плечами.

– А Моревна эта ваша – вообще улет, – Хан не мог сдержать возмущения, – куда отец ее смотрит? Избалованная садистка. А ей всего лет девять!

– Что ты! – нахмурил густые брови Прохор, – Она гораздо старше, чем выглядит. В замке ходят слухи, что ее внешний вид – это из-за неудачных опытов над колдовством. Я поставляю рыбу на царский стол – поверьте – знаю, о чем толкую. Хоть ее облик и держат в секрете, но шила в мешке не утаить.

– А что, если Стравинский – это Кащей? – встрял в разговор Фил. – Посудите сами: он изгнан, возможно, своей матерью; все знает о шкатулке и имеет непомерные амбиции, граничащие с каким-то маниакальным безумием.

Хан и Мара задумчиво кивнули. Вроде бы все сходится. Прохор и Гриша удивленно смотрели, не понимая, о ком говорит Фил. Но им никто не спешил объяснять. Незачем рыбакам занимать голову излишней информацией.

– Ага, но нам-то какое дело? – спросил Хан. – Или ты всерьез решил заняться Стравинским и его шкатулкой? Фил, я думал, ты отправишься домой. По крайней мере, это разумно.

–Да, Хан. Я вернусь домой, но только потому, что не могу остаться. У меня нет ни еды, ни воды. Долго я здесь не протяну. Но, если честно, я бы хотел остаться.

– Но зачем, Фил? Для чего тебе это? Обостренное чувство справедливости или на подвиг потянуло?

– А тебе самому для чего? Там у меня, кроме разочаровавшейся во мне бабушки, никого нет. Представь, как расстроится ба, узнав, что я никакой не агент ФСБ. Здесь я хотя бы чувствую себя свободным, что ли… И как я могу вас двоих бросить? – Фил улыбнулся.

– Ты чокнутый, честное слово, – протянул Хан.

– Я бы хотел найти Стравинского со шкатулкой и положить конец войне. Если бы у меня была возможность остаться. И вы оба, – Фил указал пальцем на Мару и на Хана, – мне бы помогли.

Друзья кивнули. Мара была бы рада такому повороту событий. Ведь, если ребята разойдутся, то девушка останется совсем одна. Хан ни за что не возьмет ее с собой – они не сильно ладят.

– Вот и славно, ребята, что вы смогли договориться, – потер руки Прохор. – Я проголодался, давайте отужинаем?

Мужчина подошел к старой потрепанной корзине и вынул из нее несколько красных яблок и одну редьку, а из бочки выудил штук пять небольших засоленных рыбины. Когда все уселись за стол, а Фил вежливо отказался, Прохор резко вскочил и побежал к темному углу избы.

– Ай, дубовая моя башка, – постучал он здоровой ладошкой себе по лбу, – совсем забыл. Вот, – мужичок полез в груду каких-то тряпок и достал из-под нее рюкзак Фила.

– Откуда он у вас?! – удивленно воскликнул Фил.

– Вчерась принесли поздно вечером, – почесал лоб Прохор, – какой-то солдат. Сказал, что Змей спрятать велел.

Фил открыл рюкзак: теплая куртка, заряженный телефон, несколько упаковок орехов и вяленного мяса, банка тушенки, литровая бутылка воды, спички и даже упаковка влажных салфеток. Парень нервно сглотнул. Стравинский со своей заботой и здесь умудрился его подставить. Ведь, на самом деле, парень очень хотел домой и оставаться в его планы не входило. Дернул же его черт за язык! Зачем наврал Хану с три короба? Придется задержаться на пару дней. Фил глубоко вздохнул. Тридесятое царство его отпускать упорно не желает.

Сумбурные мысли Фила прервал низкий голос Гриши: