Проклятье инквизитора

И вновь мыли Эйдана вернулись к Мирис. «Отпустите Мирис, ваше благородие, она хорошая!», «Мирис добрая, они никому не сделала зла!». Добрая! О да-а! Сама доброта! Отчего же тогда она не попыталась остановить своих защитников? Отчего позволила кидаться на инквизиторов? Женщина прекрасно понимала – если отряд исчезнет, братья это не оставят без внимания. И на деревню выйдут быстро, потому что след отряда был слишком жирным, чтобы его не заметить. И что тогда? Массовая казнь за убийство братьев и их охраны, за защиту ведьмы и противодействие закону! Осталась бы она ждать карателей? Нет, Мирис благополучно исчезла бы, и за это время ее след растворился среди многочисленных просторов Антара. А вот деревня бы осталась, и защитники погибли бы под пулями палачей. Понимала это Мирис? Прекрасно понимала и беззастенчиво пользовалась щитом, чтобы избежать собственной казни. Несколько десятков жизней за одну жизнь отступницы – недурная цена.

А Ливиана? В чем она провинилась перед магиней? Знать о чете Асселей Мирис не могла, и это доказывают время, расстояние и свидетельства очевидцев. Лже-ведьма перебралась в ту глушь, где ее нашли инквизиторы чуть меньше двух лет назад, как говорили сельчане. Ни Итер, ни Ливиана за всё это время не покидали округ Рич, и значит, пересечься с магиней не могли. У кого бы ни нашли помощь Ассели, его следовало искать в округе и не дальше. И это подтверждает, что вдова стала случайной жертвой воздействия Мирис.

Да пусть на месте Ливии оказалась бы совершенно безгрешная женщина: замужняя дама, юная девица, кто угодно – в чем их вина перед Мирис, если она обрекла их на сумасшествие инквизитора? И не будь Виллор таким, каким он воспитал себя, будь он более эгоистичным, более слабым, что бы сейчас могло твориться, поддайся он собственным чувствам и желаниям? Так в чем доброта женщины, изначально лгавшей своим защитникам?

Последователь неизвестного культа, она скрывалась в лесах, прикрывшись личиной ведьмы. Конечно, она была милой с жителями деревни так же, как сам инквизитор сейчас с жителями Рича. Спроси сейчас госпожу Толи – кто такой шейд Виллор? Она, не раздумывая, ответит: «О, шейд Виллор – это добрейшей души человек! Такой обходительный, такой хороший!». Все, с кем успел столкнуться в этом городе Эйдан, скажут о нем то же самое. Но это не отменяет того, что «очаровательный шейд» – всего лишь одна из множества масок старшего инквизитора, чтобы скрыть истинную личность, как скрывала ее и Мирис.

Тогда что такое ее печать? Благодеяние? Урок? Или месть лицемерной суки, пожелавшей напоследок отравить жизнь своему палачу и невинной жертве, на которую карающим мечом падет его слепая страсть? Не-ет, магиня по имени Мирис, если это было ее настоящим именем, не была ни доброй, ни хорошей. И то, что она прятала в своем тайнике, было прямым обвинением и основанием для того, чтобы затянуть на ее шее веревку.

Но самым поганым было то, что инквизитор оказался привязан к женщине, не только не готовой принять его чувства, уже хотя бы по причине недавнего вдовства, но и имевшей причины возненавидеть Эйдана из-за его службы. Проклятье!

– Да лучше бы я воспылал страстью к какой-нибудь девице, – произнес шейд и невесело рассмеялся. – Там я хотя бы имел шанс очаровать ее, хоть какой-то шанс!

А теперь шанса не осталось. Между влюбленным мужчиной и женщиной, ради которой он готов был сам пойти на преступление и скрыть тайну рождения младшего Асселя, выросла стена, которую придется ломать, преодолевая недоверие, страх и ненависть матери, вставшей на защиту своего дитя. Худшего расклада придумать было невозможно.

Нет! Возможно. Слишком пристальное внимание к Ричу со стороны старшего инквизитора не могло не заинтересовать братьев, чем так примечателен этот город, и что в нем понадобилось Эйдану Виллору. О «проклятье» сейчас знают только четверо: сам шейд, Никс, выживший охранник и Тим. Никс и охранник пока сопоставить происходящее с Виллором и словами «ведьмы» не могут, у них нет повода. Во-первых, инквизиторы защищены от магических воздействий, а как Мирис пробила защиту, он еще узнает, непременно узнает! А во-вторых, поведение Эйдана, хоть и насторожило, Никса, но оно было достаточно сдержанным. Рут не увидел того, что увидел Лерс, когда вспомнил о проклятье. Значит, с этой стороны опасности пока не было… пока. Только Тим…

– Не выдаст, – мотнул головой Эйдан.

Впрочем, даже если братья узнают о «проклятье», самому Эйдану это ничем не угрожает, а вот внимание к женщине будет обеспечено. Проверка, имела ли Ливиана контакт с Мирис, была ли случайностью встреча именно с госпожой Ассель, и что может скрывать эта женщина – будет непременно. Если пострадал один из братьев, Орден будет проводить расследование, и тогда могут докопаться до бесплодия Итера, сомнительного зачатия и смерти судьи, по которой всё еще оставались вопросы и у самого Виллора.