Проклятая усадьба

– Видимо, так, – согласился Орлов. – Но ведь мы с тобой знаем, что если начальству нужно принять какое-то процессуальное решение, а следователь его не принимает, то такого следователя можно и поменять.

– Да, я сталкивался с такими случаями, – сказал Гуров и поморщился: ему вспомнилась пара историй из прошлого, когда все его искусство сыщика оказалось бессильным перед интересами «людей сверху».

– Ты пойми: я тебя не как начальник тороплю, мне не показатели раскрываемости важны, – продолжал между тем Орлов. – Ты же видишь – время дорого. Важно найти настоящего убийцу, и сделать это как можно скорее. Скажи – у тебя хоть какие-то наметки есть? Я знаю, что ты не любишь своими соображениями делиться, и не прошу, чтобы ты мне имя убийцы назвал. Просто скажи – хоть что-то у тебя в руках есть?

– Что ж, могу сказать, товарищ генерал, – отвечал Гуров. – Есть у меня и наметки, и даже улики есть. И самая важная – башмаки малого размера. Эти башмаки играют в этом деле – вернее, в обоих делах – исключительно важную роль. Мне осталось выяснить кое-какие детали – и я смогу назвать имя убийцы и имя его сообщника.

– Ну, это просто замечательно! – воскликнул Орлов. – Тут ты меня очень обрадовал.

– Погодите радоваться, товарищ генерал, – остановил его Гуров. – Еще многое предстоит узнать. И в связи с этим у меня к вам будет просьба. Надо по нашим каналам узнать все сведения об одном человеке. О его прошлом, его связях, его имуществе, привычках. Сделаете?

– Какой вопрос? – сказал Орлов. – Конечно, сделаю. Называй фамилию своего человека, кого пробить нужно.

Гуров назвал генералу фамилию, потом спросил:

– Когда примерно вам удастся это узнать?

– Ну, ты же понимаешь, что я сам этим заниматься не буду, – отвечал Орлов. – Кому-нибудь из секретарей поручу. Ты их всех знаешь, ребята толковые. Поручение несложное. Так что к концу дня, я полагаю, сводка будет готова.

– Хорошо, пусть тогда секретарь, кто будет готовить, сбросит мне эту сводку на телефон, – сказал Гуров.

– Сделаем, – заверил его Орлов и отключился.

А Гуров отодвинул свою баррикаду и отправился в столовую. В это утро он, к собственному удивлению, поспел к общему завтраку и питался не бутербродами, а омарами с жареным картофелем, тремя видами салатов и кофе. Гуров обратил внимание, что часть присутствующих решила отметить память погибшего садовника и явилась к завтраку в трауре. Так поступили Ирина Васильевна и Андрей Вдовин – они сидели за столом во всем черном. Наташа и горничная Марина (она, как всегда, вместе с Никитой накрывала на стол) надели черные платья. Сам Никита надел черную рубашку, управляющий Михаил Степанович – черный галстук. И лишь три человека – финансист Сургучев, вдова Татьяна Кононова и сам Гуров – не имели никаких признаков траура.

О событиях минувшего вечера и ночи за столом старались не говорить. Вообще говорили мало, так что трапеза протекала в молчании.

Выходя из-за стола, Гуров подошел к Андрею, отвел его в сторону и тихо сказал:

– Надо бы побеседовать наедине. Пойдем ко мне?

– Пойдемте, – согласился младший Вдовин.

Они прошли в комнату сыщика, сели, и Гуров сказал:

– Мне нужно точно восстановить, кто что делал вчера вечером. И я надеюсь, что ты мне в этом поможешь. Я, конечно, буду беседовать не только с тобой, но хочу начать с тебя. Во-первых, потому что ты ужинаешь в столовой, вместе с гостями, а не с обслуживающим персоналом, а во-вторых, потому что у тебя есть наблюдательность. Скажи, ты помнишь, сколько было на часах, когда вчера вечером ты вошел в столовую?

– Нет, точно по минутам я не помню, – отвечал Андрей. – Было начало девятого – это точно. Минут пятнадцать-двадцать.

– Кто в это время находился в столовой?

– Обычно первый в столовую приходит Сургучев, – начал свой рассказ Андрей. – Он любит поесть и всегда первый приходит. Но в этот раз его не было. Там сидели Татьяна Михайловна и Михаил Степанович. Я, помню, заметил, что Сургучева почему-то нет, и Татьяна сказала, что он теперь по утрам и вечерам бегать стал, за здоровьем следит. Тут вошла мама, и последней – Наталья. Она, наоборот, любит, чтобы ее все ждали, и всегда последней приходит. Мама хотела подождать вас и Сургучева, но Никита сказал, что вы пошли искать Петра Леонидовича, а про Сургучева я ответил, что он бегает за здоровьем, потом еще умываться, наверное, будет, так что ждать не стоит. И мы начали ужин. Никита подал вино…

– Хорошо, и что потом было?

– Значит, мы выпили по бокалу, и Марина подала основное блюдо… Но едва мы съели эскалоп, как вбежал Сургучев и закричал, что там Петр Леонидович мертвый лежит. Все заговорили, заахали… Мама сразу вскочила и вышла. А потом и я вышел.

– Так, а что было после этого, я знаю. Тогда давай отмотаем немного назад. Что ты делал перед ужином? Обнимался с Леной?

– Как вы угадали? Просто мистика какая-то! Точно, обнимались.

– У тебя в комнате?

– Сначала у меня. А потом Ленка стала вырываться, все говорила, что ей в подвал надо, глажкой заниматься. А я ее удерживал. В общем, мы переместились в коридор и стояли там, слева от лестницы.

– И долго стояли?