Проклятая игра

Вспотевшие ладони Кэрис дергали дверную ручку, но та не поддавалась. Никакой надежды на помилование.

— Выпусти меня.

— Просто скажи «да».

Она навалилась на дверь. Крышка унитаза подлетела вверх под мощным напором и осталась в таком состоянии. Поток становился гуще, трубы трещали, будто нечто огромное прокладывало себе путь к свету. Кэрис слышала, как оно скребется в трубах. Она слышала клацанье его зубов.

— Скажи «да», — повторял Мамолиан.

— Нет.

Поблескивающая рука вытянулась из бурлящего бачка и стала шарить вокруг, пока пальцы не зацепились за край раковины. Затем тварь стала вытаскивать себя наверх, вытягивая изъеденные водой кости.

— Пожалуйста! — закричала Кэрис.

— Только скажи «да».

— Да! Да! Все, что угодно! Да!

Как только у нее вырвались эти слова, ручка двери подалась. Кэрис повернулась спиной к вылезающему чудовищу и навалилась всем телом на дверь, другой дрожащей рукой нащупывая ключ. Позади слышались звуки высвобождающегося тела. Она повернула ключ — сперва не в ту сторону, затем правильно. Мерзкая водяная смесь уже достигла голеней, почти скрыв стопы. Когда Кэрис отперла дверь, сырые пальцы скользнули по ее колену, но ей удалось выскочить из ванной в коридор, прежде чем чудовище схватило ее, и захлопнуть за собой дверь.

Мамолиан, выигравший сражение, исчез.

После этого Кэрис не могла заставить себя войти в туалет. По ее требованию Пожиратель Лезвий приносил горшок, а позже с поклоном забирал его.

Европеец больше никогда не упоминал о случившемся — не было необходимости. Ночью Кэрис сделала все, о чем он просил. Она раскрыла свой мозг, отправилась на поиски Билла Тоя и через несколько минут отыскала его. После чего его нашел и Последний Европеец.

43

После благословенных дней, когда он по-крупному выигрывал в казино, у Марти никогда не было таких денег, как сегодня. Две сотни фунтов — ничто для Уайтхеда, но Марти они ослепили. Возможно, старик солгал ему о Кэрис. Если так, он вытянет из него правду со временем. «Потихоньку-полегоньку, и поймаем обезьянку», как говаривал Фивер. Интересно, что сказал бы он сейчас, увидев Марти с полными карманами наличных?

Он оставил машину около Юстона и поймал такси, чтобы доехать до Стрэнда и обналичить чек. Затем отправился на поиски хорошего вечернего костюма. Уайтхед рекомендовал магазин на Риджент-стрит. Служащие поначалу обошлись с Марти довольно грубо, но стоило им увидеть деньги, как тут же угодливо засуетились. Скрывая улыбку, Марти разыгрывал привередливого покупателя, а они крутились вокруг него и виляли хвостами три четверти часа Наконец Марти нашел то, что ему действительно понравилось: консервативно, но безупречно стильно. Костюм и все остальное — ботинки, рубашки, набор галстуков — уменьшили его наличность на большую сумму, чем он ожидал; но Марти пропустил деньги сквозь пальцы, как воду. Костюм и один набор аксессуаров он забрал с собой, остальное отослали в Святилище.

Когда Марти выбрался из магазина, настало время обеда, и он побродил по округе в поисках подходящего заведения. На Джерард-стрит был китайский ресторан, куда они с Шармейн ходили довольно часто, если позволяли финансы. Он отправился туда На фасаде появилась новая неоновая вывеска, но интерьер остался прежним. Марти уселся в одиночестве, съел и выпил все, что приглянулось из меню, с удовольствием разыгрывая богача. После еды он заказал полдюжины сигар, несколько порций бренди и покуривал, как миллионер. Папа гордился бы мной, думал он. Сытый, пьяный и удовлетворенный, он вышел в хмурый день. Пришло время выполнить последние указания Уайтхеда.

Он отправился в Сохо, где несколько минут искал букмекерскую контору. Когда он входил в прокуренное помещение, его слегка грызло чувство вины, но Марти послал свою совесть куда подальше. В конце концов, он выполняет приказ.

Он узнал о скачках в Ньюмаркете, Кэмптон-парке и Донкастере — каждое название пробуждало горько-сладкие воспоминания — и сделал ставки на всех. Вскоре былой энтузиазм уничтожил последние остатки сомнений. Игра — как жизнь, но вкус ее острее. Обещание выигрыша и легкость проигрыша драматизировали то ощущение взрослости, о котором он мечтал в детстве: как будет, когда он перерастет ребяческую скуку и попадет в тайный, загадочный, возбуждающий мир больших мужчин, где каждое слово таит в себе риск и надежду, каждый вздох — победу с невероятным перевесом.

Поначалу ему не везло; Марти не делал больших ставок, но частые проигрыши понемногу уменьшали запас наличных. Затем, примерно через час, ситуация изменилась к лучшему. Лошади, выбранные наобум, странным образом приходили первыми даже в самых неблагоприятных обстоятельствах. За один заезд он с лихвой вернул все, что потерял в двух предыдущих. Увлеченность переросла в эйфорию. Именно это чувство он с таким трудом пытался описать Уайтхеду: будто управляешь судьбой.