Только еще полтора года назад, на XIII съезде, где по делегациям обсуждали «Завещание» Ленина о необходимости снятия Сталина, на первом же организационном пленуме ЦК того же съезда, где обсуждали заявление самого Сталина об освобождении его от должности генсека, — это именно Зиновьев и Каменев объявили «Завещание» Ленина плодом больной фантазии, а Сталина — незаменимым генеральным секретарем. Вполне вероятно, что новая «тройка» Зиновьев-Каменев-Троцкий на этом XIII съезде была бы в состоянии снять Сталина, хотя категорически утверждать это невозможно. Теперь, однако, если бы даже Троцкий присоединился к Зиновьеву и Каменеву на XIV съезде, положение Сталина осталось бы абсолютно непоколебимым. Тем не менее, Сталин принял все меры, чтобы такое объединение на съезде не произошло. Через своих сторонников (Орджоникидзе, Микоян и др.) он ставил в пример зиновьевцам того же Троцкого, который после его осуждения подчинился дисциплине партии и прекратил критику ЦК. Более того, Сталин напомнил что как раз именно Зиновьев и Каменев еще осенью 1924 г. требовали исключения Троцкого из партии, а он и Политбюро с этим не согласились. Самыми лицемерными оказались два заявления Сталина: 1) нельзя заниматься в партии кровопусканием, 2) после Ленина партией может руководить не один человек, а только коллективное руководство. Эти места из заключительного слова Сталина стоят того, чтобы их привести здесь целиком. Вот первое заявление: Сталин спрашивал:
«С чего началась наша размолвка? Началась она с вопроса о том, «как быть с Троцким». Это было в конце 1924 года… Ленинградский губком вынес постановление об исключении Троцкого из партии. Мы, т. е. большинство ЦК, не согласились с этим… когда собрался у нас пленум ЦК и ленинградцы вместе с Каменевым потребовали немедленного исключения Троцкого из Политбюро, мы не согласились и с этим предложением… Мы не согласились с Зиновьевым и Каменевым потому, что знали, что политика отсечения чревата большими опасностями для партии, что метод отсечения, метод пускания крови — а они требовали крови — опасен, заразителен: сегодня одного отсекли, завтра другого, послезавтра третьего, — что же у нас останется в партии? (Аплодисменты)» (Сталин, Соч., т. 7, стр. 379–380).
Мы уже знаем, что Сталин точь-в-точь по этому рецепту поступал сам, приписывая его своим соперникам.
Вот и второе заявление Сталина: «Руководить партией вне коллегии нельзя. Глупо мечтать об этом после Ильича (аплодисменты), глупо об этом говорить. Коллегиальная работа, коллегиальное руководство… вот что нам нужно теперь» (там же, стр. 391).
Хотя сталинцы приписывали лидерам «Новой оппозиции» целую политическую платформу, но ни платформы, ни даже какой-либо единой концепции у оппозиции не было. Даже их выступления на съезде не были согласованы между собою. На них лежит явный отпечаток импровизации, сумбурности, поверхностности, несогласованности. Сталин сразу воспользовался и этой слабостью оппозиции. Сталин говорил: «Пора и о платформе оппозиции поговорить. Она у них довольно оригинальная. Много разнообразных речей у нас было сказано со стороны оппозиции. Каменев говорил одно, тянул в одну сторону, Зиновьев говорил другое, тянул в другую сторону, Лашевич — третье, Сокольников — четвертое… На чем же они сошлись? В чем же состоит их платформа? Их платформа — реформа Секретариата ЦК. Единственное общее, что вполне объединяет их, — вопрос о Секретариате» (там же, стр. 386). В связи с этим Сталин рассказал и историю возникновения данного вопроса. В 1923 г., после XII съезда, как раз в те месяцы, когда Ленин боролся со смертью, а Сталин форсировал сталинизацию партаппарата, Зиновьев, будучи на отдыхе в Кисловодске, имел частное совещание с членами ЦК Бухариным, Ворошиловым, Евдокимовым, Лашевичем. Обсуждался вопрос о политизировании Секретариата ЦК, превратив его в высший директивный орган из трех лиц: Сталина, Троцкого и Зиновьева («триумвирата»). Цель такой реорганизации ясна — лишить монополии власти «генерального секретаря». Сталин легко разгадал эту цель и отверг план. Искусный тактик, Сталин мотивы своего отказа объяснял иначе. Вот его слова: они «выработали платформу об уничтожении Политбюро и политизировании Секретариата, т. е. о превращении Секретариата в политический и организационный руководящий орган в составе Зиновьева, Троцкого и Сталина. Каков смысл этой платформы? Что это значит? Это значит руководить партией без Рыкова, без Калинина, без Томского, без Молотова, без Бухарина. Из этой платформы ничего не вышло… потому что без указанных товарищей руководить партией нельзя» («Четырнадцатый съезд. Стенографический отчет». Стр. 504–508). В новом издании своего доклада Сталин выбросил из текста имена Бухарина, Рыкова и Томского (Сталин, Соч., т. 7, стр. 386–387), когда выяснилось, что не только возможно без них руководить партией, но возможно и расстрелять их.