Происхождение партократии

Суть в том, что Ленин убедился, что дорога к власти лежит через принятие программы «контрреволюционной буржуазной партии» эсеров.

Если изворотливость Ленина, капитулирующего идеологически, чтобы выиграть политически, вполне объяснима, то поражает беспомощность и примитивизм партийных историков, когда надо объяснить, почему же Ленин не только принял аграрную программу этой эсеровской «контрреволюционной буржуазной партии», но еще составил с нею коалиционное советское правительство (ноябрь 1917-март 1918). (По вопросу об отношении к большевистскому перевороту партия эсеров раскололась в ноябре 1917 года на две партии — на партию эсеров во главе с Виктором Черновым и партию левых эсеров во главе с Марией Спиридоновой). Конечно, со стороны Ленина это не было браком по любви и даже браком по расчету. Он был, как мы это видели, навязан ему правым крылом ЦК во главе с Каменевым, Зиновьевым, Рыковым, Ногиным. Ленин с самого начала стоял на точке зрения создания однопартийной власти. Вынужденный на компромисс, он ждал удобного момента, чтобы выбросить левых эсеров из своего правительства. Этого ему не пришлось делать. Левые эсеры сами вышли из правительства, когда Ленин заключил Брестский сепаратный мир. Но они остались в Советах как во ВЦИК, так и на местах. Не только остались, но и начали значительно укреплять свои позиции в местных Советах. В выборах на V Всероссийский съезд Советов (июль 1918 г.), несмотря на монополию однопартийной диктатуры большевиков в местных исполкомах, несмотря на высокое искусство политической демагогии большевистской пропагандной машины, несмотря на все трюки и фальшивки, к которым эта машина прибегала, из 1164 делегатов V съезда большевиков или им сочувствующих оказалось 773 человека, остальные делегаты распределялись так: левых эсеров — 370 человек, меньшевиков-интернационалистов — 4, анархистов — 4, других беспартийных или партийных антибольшевиков — 13. На таком съезде Ленин не мог все же чувствовать себя полным хозяином. Когда фракция левых эсеров внесла резолюцию, осуждающую внешнюю (сепаратный мир, коллаборация с немцами) и внутреннюю политику (террор, введение смертной казни), большевики устроили самую дикую обструкцию ораторов эсеров, чтобы спровоцировать уход левых эсеров из зала съезда, чего и добились (он происходил в здании Большого театра). Воспользовавшись этим, как откровенно пишет советский комментатор Ленина, съезд «"принял единогласное решение" по всем вопросам в духе большевиков» (Ленин, ПСС, т. 36, стр. 628–629).

Дальше происходят события, которые многие историки на Западе считают «таинственными», но таинственными они кажутся потому, что ими управляет опытная рука конспиратора — рука Ленина. Конечно, пока на территории СССР существует большевистская власть, мы никогда не узнаем о деталях «таинственных событий». Но, как всегда в таких случаях, надо ставить вопрос: кому на пользу были данные события? В условиях начавшейся гражданской войны с белыми Ленину нужна была консолидация своей власти, а для этого надо было избавиться от последнего конкурента и самого опасного врага внутри Советов — от партии левых эсеров. Но ввиду все еще исключительного влияния левых эсеров среди крестьян и отчасти среди городского населения, надо было найти такой предлог, который сразу и резко упростил бы Ленину его игру с огнем. И такой предлог нашелся. Оперативный уполномоченный Чека, на котором лежали функции обеспечения безопасности дипломатического корпуса в Москве, Блюмкин убил 6 июля 1918 года германского посла в Москве графа Мирбаха. В его кармане лежало личное удостоверение, подписанное главой Чека Дзержинским, но советское правительство, не отрицая официального положения Блюмкина, объявило, однако, что он действовал по поручению левых эсеров, чтобы спровоцировать войну между Германией и Россией. Еще никакого следствия не было, кроме факта установления личности Блюмкина как сотрудника Чека, но Ленин уже на следующий день, 7 июля, «знает», что убийство совершено по поручению партии эсеров. Сохранились два документа Ленина от июля: один — интервью с газетой «Известия» (зачем такая спешка?), другой — телеграмма Сталина в Царицын. Из обоих документов хорошо видно, что убийство графа Мирбаха нужно не эсерам, а Ленину. В интервью Ленин сообщает, что «серая, безграмотная старушка, негодуя, говорила по поводу убийства Мирбаха: «Ишь, проклятые, толкнули-таки нас в войну!» Кто эти «проклятые», старушка еще не знает, но вот Ленин знает точно, даже без следствия: «Все и сразу до очевидности ясно поняли и оценили, что после эсеровского террористического акта Россия оказалась на волосок от войны. Именно так оценивали народные массы выступление левых эсеров» (Ленин, ПСС, т. 36, стр. 519). После подавления восстания левых эсеров Я. Г. Блюмкин перешел к большевикам, в том же 1918 году послан на фронт, где вступил в партию большевиков («Who was Who in the USSR»).