Происхождение партократии

«По поводу отказа «левых коммунистов» войти в ЦК. Съезд считает, что отказ от вхождения в ЦК при теперешнем положении партии особенно нежелателен… Поэтому съезд… производит выборы, не считаясь с этим заявлением» («VII экстренный съезд РКП (б)», стр. 178).

Предложение Ленина было принято большинством голосов. После этого приступили к голосованию списков членов и кандидатов в члены ЦК. Всего в зале было 44 делегата с решающим голосом. Из них десять делегатов отказались голосовать за Ленина и за состав ЦК, который он предложил (списки формально огласил Соловьев). Голосование производилось по запискам — было подано 39 действительных голосов и 5 недействительных голосов («белые записки»). Подсчет голосования показал следующие результаты:

Члены ЦК: Ленин — 34, Троцкий — 34, Свердлов — 33, Зиновьев — 33, Бухарин — 32, Сокольников — 32, Сталин — 32, Крестинский — 32, Смилга — 29, Стасова — 28, Лашевич — 27, Шмидт — 26, Дзержинский — 26, Владимирский — 24, Сергеев — 23.

Кандидаты ЦК: Иоффе — 24, Киселев — 20, Винтер — 20, Урицкий — 19, Стучка — 24, Петровский — 23, Ломов — 21, Шляпников — 22 (там же, стр. 170).

Таким образом Ленин сумел создать такой ЦК, в котором оппозиция хотя и была представлена, но не могла иметь решающего влияния (три человека в членском составе и три человека в кандидатском составе).

Съезд принял одно чрезвычайно важное дополнение к резолюции о войне и мире. Это дополнение и сейчас считается действующим правом партии и поэтому вошло в кодификацию резолюций КПСС 1970 г. (см. «КПСС в резолюциях», часть I, 1970, стр. 27). Вот ее текст:

«Съезд особо подчеркивает, что Центральному Комитету дается полномочие во всякий момент разорвать все мирные договоры с империалистскими и буржуазными государствами, а равно объявить им войну» («VII экстренный съезд РКП (б)», стр. 176).

Если бы этим уникальным правом Ленин воспользовался в ту до-атомную эпоху, это еще не грозило бы гибелью цивилизации. Что же будет, если им воспользуется какой-нибудь новый диктатор КПСС в нашу термоядерную эпоху? До тех пор, пока ЦК КПСС на своем очередном или экстренном съезде не отменит это страшное решение, разговоры Кремля о «мирном сосуществовании» не могут быть признаны искренними.

Другое дополнение, хотя и внесенное Лениным, находилось в кричащем противоречии с главными принципами его учения о партии. Это дополнение гласило, что группа «левых коммунистов», даже оставаясь в составе ЦК, может иметь свою собственную позицию и не нести ответственности за линию ЦК («КПСС в резолюциях», ч. I, 1954, стр. 406). Так была впервые в истории большевизма легализована свобода мнений не только в партии, но свобода мнений и, главное, свобода фракций или групп в составе самого ЦК.

Только через два года — в 1921 году на X съезде — Ленин, поняв, какую катастрофическую оплошность он допустил здесь, как раз в сердцевине собственной доктрины о дисциплине и монолитности партии, исправил свою ошибку. Более того. Он ввел в партии перманентное осадное положение, которое существует и поныне.

В ответ на принятие сепаратного мира левые эсеры вышли из состава советского правительства. Старый офицерский корпус на юго-востоке и в Сибири поднял знамя борьбы за освобождение России от немцев и большевиков. Началась гражданская война. Создалась Белая добровольческая армия, во главе которой стали сначала Алексеев, Корнилов, а потом Деникин, Колчак, Юденич, Врангель…

Все политические партии России от эсеров, меньшевиков, кадетов и до монархистов выступили против беспримерно позорной капитуляции России со времен Ивана Грозного.

Какое же было отношение кайзеровской Германии к начавшейся гражданской войне? Разумеется, она была на стороне большевиков.

Через четыре месяца после заключения Брестского мира, в разгаре гражданской войны — 2 июля 1918 года — под председательством Вильгельма II происходит совещание высших политических и военных руководителей Германии, посвященное тактике и политике Германии в русской гражданской войне. Докладчиком по данному вопросу выступает тот же Людендорф. Он говорит, что «позиция большевиков сильно ослаблена, а влияние монархических элементов значительно выросло. Следует считаться с возможностью переворота в любой момент». К этой оценке присоединяется рейхсканцлер, подчеркивая, что он сомневается, чтобы монархисты признали Брестский договор. Грозная дилемма для Германии становилась все явственнее — кого поддерживать в этой исторической схватке: большевиков или «монархистов» (монархистами немцы тогда считали всех русских антибольшевиков). Монарх Вильгельм и монархист Людендорф, при всей своей глубокой ненависти к большевизму, все-таки сделали выбор против монархистов в пользу большевиков. Совещание приняло точку зрения Людендорфа, которая гласила: «Если даже монархисты и представляют собою сторонников порядка (Ordnungselemente), мы все-таки не должны предпринимать попыток свергнуть в настоящее время большевиков" («Советско-германские отношения», там же, стр. 567).