Происхождение партократии

Осинский доказывал, что эта самая «философия власти» отдельной личности, выдвинутая Лениным, привела на практике к тому, что партией и страной управляла не коллегия ЦК, а отдельные «авторитетные личности». Он говорил: «У нас было не коллегиальное, а единоличное решение вопросов… Центральный Комитет, как коллегия, фактически не существовал… Вопросы решались от случая к случаю авторитетными товарищами… Нам надо добиться на этом съезде, чтобы у нас родился ЦК, который представлял бы собою товарищескую коллегию» (там же).

Организационный вопрос особо обсуждался на заседании специальной секции съезда, на котором с докладом выступил от ЦК Зиновьев, а с содокладом тот же Осинский, представлявший Московскую губернскую организацию. Зиновьев доложил точку зрения руководителей ЦК, что партия и ее органы строятся не по принципу федерации коммунистических партий советских республик (Украина; Белоруссия, Латвия, Литва), а по принципу строжайшей централизации. Центральные комитеты компартий этих республик пользуются только правами областных или губернских комитетов партии в РСФСР, причем «все решения высшей партийной инстанции абсолютно обязательны для низших» (там же, стр. 160), то есть центральные комитеты республик, обкомы и губкомы не имеют права протестовать против решений московского ЦК, а должны беспрекословно их проводить в жизнь.

Содокладчик Осинский повторил свой старый аргумент: беда в том, что не было и нет такого ЦК, как коллегии, а есть лишь вожди, которые проводят не партийную, а личную политику. Осинский спрашивал: «Каким же образом… определялась партийная политика?» Его ответ гласил: «Преимущественно так, что т.т. Ленин и Свердлов решали очередные вопросы путем разговоров друг с другом… все решения были частными решениями… Этим объясняется то перерождение партии, которое происходит… надо в широком масштабе ЦК орабочить, надо ввести туда достаточное количество рабочих… принять решение о том, чтобы выборы ЦК производились после тщательного обсуждения каждой отдельной кандидатуры… Съезду (прошлому. — А. А.) был дан список, он был проголосован, и в нем оказалось много декоративных фигур… Это корень зла. Съезд должен положить конец тому положению дел в партии, какое есть сейчас» (там же, стр. 166–167).

Делегат Игнатов находил, что в партии происходит бюрократизация: «Эту бюрократизацию наших организаций, эту отчужденность от масс необходимо нашей партии изжить», — говорил он (там же, стр. 181). Спасение он видел в демократизации партии снизу доверху. Он добавлял: «И хотя у Ильича голова такая, какой нет на всей земле, все-таки нужно, чтобы вокруг этой головы были люди» (там же, стр. 182).

Делегат Скрыпник находил тоже, что после Бреста в партии не было ни коллективного мнения, ни коллективного руководства. «Я не помню, — говорил он, — вопросов, кроме Бреста, которые были бы поставлены на партийное обсуждение… партия обсуждала их только после того, как они были уже решены» (там же, стр. 175).

В заключительном слове Зиновьев выразил явное неудовольствие ЦК критикой, которая развернулась на съезде против партийного руководства. Он сказал: «От членов своей собственной партии можно было ожидать гораздо более добросовестной и беспристрастной критики, чем та, которая была здесь» (там же, стр. 184).

Обсуждение вопроса о партаппарате кончилось созданием комиссии из пяти человек для выработки резолюции. Туда вошли докладчик Зиновьев и контрдокладчик Осинский.

На заседании организационной секции, посвященном советскому строительству и отношениям между партией и Советами, Осинский подчеркнул, что Советского правительства как такового и не было. Важнейшие вопросы правительственной политики решались немногими лицами за спиной самого правительства. Он говорил:

«В данный момент у нас, в сущности говоря, если иметь в виду Совет народных комиссаров, единого правительства не существует. Я имел честь быть членом Совета народных комиссаров в ноябре, декабре и январе 17–18 года. Тогда в Совете народных комиссаров обсуждались основные вопросы политики… В настоящее время этого не наблюдается» (там же, стр. 192).

Все это случилось потому, что ЦК, вопреки советской Конституции, превратил самого себя в правительство страны. Осинский предлагал для восстановления советской легальности включить большинство членов ЦК в состав советского правительства.

На узурпацию государственной власти Советов партийным аппаратом указывал и делегат Игнатов. Он говорил, что мы начали с лозунга «Вся власть Советам!», а «в дальнейшем наше строительство пошло несколько иначе. Мы уклонились от первоначального пути… Мы зафиксировали в конституции определенные положения, но от этих положений потом отошли… Съезды и советы на местах постепенно лишаются той роли, которая им должна по праву принадлежать… Нельзя допустить, чтобы партийные организации присваивали себе функции советов» (там же, стр. 197–199).

Ту же мысль об агонии Советов делегат Антонов выразил более лапидарно: «Мы видим, что почему-то Советы начинают медленно умирать» (стр. 200).