Проигравший выбирает смерть

Водитель прокурорской «Волги» Миша поймал светом фар опоры покосившейся вышки, машина выехала на старую накатанную дорогу и пропылила вдоль густого проволочного заграждения. Около выбитых сетчатых ворот «Волга» остановилась.

– Руслан Ахметович, сюда? – боязливо спросил Миша.

– Похоже на то. Как думаете, Федорчук? – следователь тоже говорил тихо, почти шепотом.

Старший сержант напряженно вглядывался в темный провал в ограждении. Вспотевшая рука потянулась за пистолетом.

– Следы-то свежие, – указал на дорогу Николай. – Ворота сегодня снесли. Не иначе – наши беглецы. Давай гаси свет и потихоньку катись по следам.

Водитель перевел вопросительный взгляд на Колубаева.

– Действуй! – подтвердил приказ следователь. Когда машина тронулась, он тихо добавил: – Будь осторожен.

– Будешь тут, – пробурчал под нос Миша, стараясь хоть что-нибудь разглядеть на пути.

Машина неспешно выкатилась к огромной темной яме. Все настороженно озирались.

– Смотрите! – Миша указал на силуэт автомобиля неподалеку. – «Волга»!

– Езжай к ней, – приказал Колубаев и тоже достал табельное оружие.

Вскоре прокурорская машина приблизилась вплотную к неизвестной «Волге».

– Руслан Ахметович! А номерок-то наш! – Миша говорил тихо, но возмущенно тыкал пальцем в окно. – Вот сволочи!

– Внутри никого, – присмотрелся Федорчук.

– Вокруг тоже, – оглядевшись по сторонам, добавил Колубаев. – Выходим по одному. Федорчук, ты первый.

Николай вышел, не хлопая дверцей, и мягко обошел вокруг подозрительной машины. Ладонь легла на капот, голова склонилась к окну. Обшарив все взглядом, Федорчук вернулся к Колубаеву, который уже выбрался из «Волги» и с тревогой всматривался в зловещий пейзаж.

– В машине чисто, – доложил старший сержант. – Но двигатель еще теплый.

– Куда они могли деться? Не в яму же сиганули, – следователь покосился в темный провал, но сколько ни вглядывался, ничего не мог разглядеть.

Федорчук подобрал камень и швырнул в темную дыру. Через несколько секунд послышался шлепок во что-то вязкое. Колубаев сделал осторожный шаг в сторону и осмотрелся. Зловещий пейзаж украшали разрозненные остовы разрушенных строений. Вдруг дуновение ветерка донесло обрывки чьих то слов.

– Это оттуда, – показал рукой Федорчук. – Предлагаю нам идти пешком, а водитель пусть осторожно едет сзади.

– Услышат!

– А зачем нам таиться. Мы же власть.

– И то верно. Но старайся ехать тихо и фар не включай, – обратился следователь к Михаилу, который, вцепившись в открытую дверцу, не отходил от машины.

– Что ж, сегодня тебе не повезло, – назидательно провозгласил Есенин, пытливо вглядываясь в лицо Заколова.

«Как будто у меня будет завтра», – обреченно подумал Тихон. Он все время ощущал на себе горестный взгляд Нины.

– Давай столик подставим, чтобы тебе было удобно.

Есенин приподнял стол с одной стороны, показывая Заколову глазами на противоположную половину. Тихон безразлично вцепился в сломанную крышку стола и сразу же отдернул руку. Из поврежденного пальца капала кровь. Собаки дружной гурьбой осторожно двинулись в глубь комнаты. Их ноздри алчно раздувались, в глазах разгорался хищный блеск.

– Становись на стол, – подтолкнул Заколова Есенин. – Это они твою кровь учуяли.

Стол уже размещался под балкой, на которой висела веревка. Есенин подставил сломанную ножку, придержал шаткую поверхность, пока Тихон залезал на нее. Внизу, почуяв скорую добычу, повсюду копошились мерзкие собаки.

– Ты на меня кровью не капай! – Есенин отошел к Нышу, который сдерживал Нину.

Девушка толкалась и пыталась броситься к столу.

– Тиша! – кричала она. – Тиша!

Заколов старался не оборачиваться в ее сторону. Он дал слово. Теперь ничего не изменишь. Он должен выполнить обещание. Тихон накинул петлю на шею и держался руками за балку. Несколько собак забрались по разрушенному краю на стену и с двух сторон двинулись по балке к центру. Тихон убрал порезанную руку. Две собаки вцепились зубами в веревку. Остальные хищной сворой сгрудились внизу. Живая серая масса клацала зубами и потявкивала. Они ждали свою жертву.

– Во картинка! Как крысы ползают, – Ныш улыбался. – А эти твари на нас не кинутся?

Есенин молчаливо наблюдал. Ныш держал плачущую Нину. Все трое прижимались к стене, сторонясь кишащей массы злых собак.

– Тиша, Тиша! – бесконечно причитала Нина.

– Уведите ее, – попросил Заколов, с трудом балансируя на столе.

Есенин с нескрываемым любопытством следил за ним. Он был поражен, что парнишка держит взятое слово и не пытается улизнуть. Стол зашатался под напором алчных собак. Подставленная ножка отлетела, столешница ухнула вниз. Две придавленные собаки визгливо, почти по-женски, заскулили. Над ними болтались ноги Заколова. Все замерли.

И вдруг снаружи раздался громогласный крик:

– Заколов! Вы окружены! Сдавайтесь!

Нина от растерянности замолчала. Ныш напряженно покосился на Есенина. Тот сохранял спокойствие и смотрел, как Заколов, вцепившись руками в петлю, отчаянно борется за жизнь.

– Заколов! Говорит следователь прокуратуры Колубаев. Со мной милиция. Вы обвиняетесь в убийствах. Будьте благоразумны, сдавайтесь!