Прогулки по чужим ночам

– Ты совсем спятил? Да я-то откуда знаю? А теперь из-за этой истории мент хочет повесить на меня убийство. Типа я убрала соседа из-за квартиры. Представь! Да я давно могла просто отравить его паленой водкой, если бы хотела избавиться.

– Или еще как-нибудь… – Стас снова трогает машину с места. – Я знаю, Лиза-Элиза, ты бы нашла способ получше, если бы тебе это вдруг понадобилось. Ты бы не стала платить кому-то за то, что умеешь делать сама.

– О как! Решил мне напомнить старое? Так ты там тоже был, помнишь?

– Именно поэтому я и говорю. Я знаю, какая ты. Если тебе что-то нужно, ты идешь до конца.

– А концы прячу в воду. Стас, это дурацкий разговор.

– Знаю. Слушай, Лиза, а на пороге смерти ты бы меня простила?

– Чьей смерти?

– Твоей или моей.

– На пороге своей – точно бы не простила.

– Ты…

– Я любила тебя и верила тебе. А ты меня предал.

– Да. И не было дня, чтобы я не жалел об этом.

– Мы уже приехали.

– Я отвезу тебя домой!

– А если менты за мной следят? Твою машину они наверняка знают. Посчитают на пальцах – и до утра я уже буду сидеть в каталажке. Пока, Стас. Не хочу тебя больше видеть. А твой партнер Деберц – настоящий психопат и вообще мерзкий тип.

– Так ему и передать?

– Так и передай.

Ничего ты не передашь, я точно знаю. Но я еще увижу тебя, ты захочешь кое-что спросить, а только напрасно, я не скажу правды, Стас, и я намного лучше знаю тебя, чем ты – меня. Ты предсказуем.

– И где мы ходим?

Рыжий и Андрей сидят перед телевизором. Что ж, значит, у Рыжего снова вышел облом с девкой. А может, и нет. Захочет – сам расскажет.

– По магазинам ходила.

– По магазинам, говоришь? – Рыжий недоверчиво кивает. – Ну-ну…

– А что стряслось?

– Да ничего. Ужинать вот собираемся.

– Переключи канал, посмотрим новости.

– Нужны они тебе… ну, вот.

Мы садимся ужинать. Вкуса еды я почти не чувствую, так устала. Рыжий котлет нажарил и сварил пшенку. Ладно, годится. Черт, в этой стране бывают хорошие новости или нет?!

– ..до сих пор неизвестно. Напоминаем: Андрей Вернер и его отец, Клаус Вернер, исчезли три недели назад из гостиницы «Салют». За любую информацию о местонахождении Андрея Вернера назначена награда – десять тысяч евро.

– Неплохая сумма. – Рыжий намазывает котлету горчицей. – Знать бы еще…

Но я молчу. Рыжий поднимает взгляд – и его вилка со звоном падает на тарелку. Десять тысяч – неплохая сумма и может стать моей хоть сейчас, потому что во весь экран красуется портрет исчезнувшего немца. И это не кто иной, как мой таинственный гость – Андрей. Но как же так?

– Мне кажется, я должен кое-что объяснить. – Андрей касается моей руки, искра снова пробегает между нами. – Я…

– Да, тебе правильно кажется. Наверное, будет лучше, если ты расскажешь.

Рыжий потрясенно молчит, и я его понимаю. Собственно, мне подобный выверт и в голову бы не пришел. Пропал немец, а Андрей на фрица не тянет, вот и не заподозрила я ничего такого. Кук был прав когда-то: у каждого свой путь. Но иной раз этот путь так запутан, а может, других и не бывает? Это знает только Тот, что над нами. Уверена, сейчас Он сидит и потирает руки от удовольствия – мы оценили его фантазию.

– А ты хорошо говоришь по-нашему. Где научился? – Рыжий слишком пристально рассматривает рисунок на тарелке.

– Это мой родной язык.

– Рассказывай.

– Собственно, это длинная история, но, как я понимаю, мы никуда не торопимся. – Андрей словно невзначай берет мою ладонь, перебирает пальцы. Нет, парень, на меня такие штучки не действуют, имей в виду.

– Не тяни, выпускай котов из мешка.

– Лиза, я просто… А, все равно вы имеете право все знать. Может, пойдем в комнату, там будет удобней?

Мы идем в комнату и устраиваемся в креслах. Хоть немного отдохну, ноги гудят! Надо бросать подработку, тяжело.

– Я начну с самого начала, так будет понятней. Я родился в СССР, в соседней области. Кто был моим отцом, не знаю. Мама никогда мне не рассказывала, а я не решался спрашивать. Она родила меня, будучи студенткой, ее родители сразу же отказались от нее, потому что она не захотела оставить меня в роддоме, как они требовали. Ну, я их никогда не видел, и бог им судья, но когда я родился, маме оставалось учиться еще два года. Так что самые первые мои воспоминания – разные лица, разные комнаты… Меня нянчили всем общежитием. Коллеги-студенты помогали маме чем только могли. За это я благодарен им всем, хотя, конечно, никого из них я бы сейчас не узнал, ну а бог – он все видит и воздает, я думаю.

Мама закончила учебу, когда мне было чуть больше двух лет. У нее специальность – немецкий и английский язык. Ее распределили сначала в школу, но директор не могла обеспечить ее квартирой – ей была положена жилплощадь как молодому специалисту и как матери-одиночке. И ее направили в научно-исследовательский институт переводчиком. Институт хорошо финансировали, и маме сразу выделили двушку. В общем, жизнь стала налаживаться, я подрос и пошел учиться, а когда мне было девять лет, мама встретила Клауса.