Прогулка заграницей

Послѣ завтрака мы лазили на холмъ и посѣтили древній замокъ Гиршгорнъ и лежащія неподалеку развалины церкви. Здѣсь мы осматривали интересные старинные барельефы, находящіеся на одной изъ внутреннихъ стѣнъ церкви и изображающіе владѣльцевъ Гиршгорна въ полномъ вооруженіи и женъ ихъ въ живописныхъ придворныхъ костюмахъ среднихъ вѣковъ. Барельефы эти сильно пострадали и находятся въ запущеніи, такъ какъ послѣдній изъ Гиршгорновъ умеръ около ста лѣтъ тому назадъ и въ настоящее время нѣтъ никого, кто заботился бы объ этихъ памятникахъ вымершаго рода. Въ часовнѣ находится каменная колонна, имѣющая подобіе винта, и капитанъ, конечно, не упустилъ случая разсказать намъ по этому поводу легенду. Не помѣщаю здѣсь его разсказа, такъ какъ въ немъ я не нахожу ничего замѣчательнаго, исключая развѣ того, что герой легенды скрутилъ эту колонну винтомъ собственными руками, и притомъ еще за одинъ пріемъ. Все остальное въ этой легендѣ весьма сомнительно.

Съ отдаленія, напримѣръ, если смотрѣть на него съ какого-нибудь пункта, лежащаго внизъ по рѣкѣ, Гиршгорнъ еще живописнѣе. Его громоздящіяся другъ на друга бурыя башни, высоко поднимающіяся надъ зеленой вершиной холма, его старыя стѣны съ полуразвалившимися бойницами, сбѣгающія по покрытымъ травою склонамъ и теряющіяся среди моря зелени, представляютъ восхитительную картину, отъ которой съ трудомъ отрывается глазъ.

Изъ церкви мы спустились по крутой каменной лѣстницѣ, извивавшейся въ узкомъ проходѣ, образованномъ грязными, скученными домиками деревенскаго предмѣстья. Предмѣстье это биткомъ набито уродливыми, нахальными, перемигивающимися другъ съ другомъ, нечесанными идіотами, которые протягивали къ намъ свои руки и шапки и жалобно просившими милостыни. Понятно, не всѣ жители въ этомъ предмѣстьѣ идіоты, но таковыми казались, что впослѣдствіи и подтвердилось, всѣ тѣ, которые просили милостыню.

Мнѣ пришло въ голову доѣхать на лодкѣ до Неккарштейнаха, слѣдующаго города внизъ по рѣкѣ; тотчасъ же во главѣ своего отряда я отправился на беретъ и обратился къ одному изъ рыбаковъ съ вопросомъ, нельзя ли нанять у него лодку. Какъ мнѣ казалось, я говорилъ ему на самомъ лучшемъ нѣмецкомъ языкѣ, можно сказать даже, на языкѣ людей высшаго, придворнаго круга, по крайней мѣрѣ, я старался говорить именно такъ, и тѣмъ не менѣе крестьянинъ не понялъ меня. Я переиначивалъ свой вопросъ и такъ и этакъ, но съ тѣмъ же успѣхомъ. Онъ никакъ не могъ взять въ толкъ, чего я хочу отъ него. Въ это время подошелъ мистеръ X., обратился къ тому же самому человѣку и, смотря ему прямо въ глаза, быстро и самымъ увѣреннымъ тономъ произнесъ слѣдующую фразу:

— Can man boat достать here?

Лодочникъ тотчасъ же понялъ и отвѣчалъ. Я безъ труда объясняю себѣ, почему лодочникъ такъ легко понялъ эту своеобразную фразу, дѣло въ томъ, что въ ней всѣ слова, за исключеніемъ слова «достать», одинаково выговариваются и имѣютъ одинаковый смыслъ какъ на нѣмецкомъ, такъ и на англійскомъ языкахъ. Но меня сильно удивило, какъ это ему удалось понять и другую фразу мистера X., о которой будетъ сказано ниже.

Въ то время, какъ мистеръ X. куда-то ушелъ, я опять обратился къ лодочнику и спросилъ его, не можетъ ли онъ достать какую-нибудь доску и устроить изъ нея добавочное сидѣнье. Я говорилъ на чистѣйшемъ нѣмецкомъ нарѣчіи, но съ такимъ же успѣхомъ я могъ бы говорить съ нимъ и на чистѣйшемъ нарѣчіи чоктовъ, результатъ былъ бы одинъ и тотъ же. Собесѣдникъ мой напрягалъ всѣ усилія, чтобы понять меня; онъ мучился до тѣхъ поръ, пока я, увидѣвъ всю безполезность его стараній, не сказалъ:

— Ну, прекратите свои усилія, мнѣ уже ничего не надо.

Но вотъ подошелъ къ нему мистеръ X. и смѣло сказалъ:

— Maohen Sie одну плоскую доску.

Пусть моя эпитафія будетъ состоять изъ одной только правды, если лодочникъ, выслушавъ это, тотчасъ же не отвѣтилъ, что онъ пойдетъ и принесетъ требуемую доску, какъ только закуритъ трубку, которую онъ въ то время набивалъ.

Впрочемъ, лодочнику не пришлось ходить за доской, потому что мы измѣнили свое намѣреніе относительно найма лодки. Обѣ фразы мистера X. приведены мною буквально. Въ первой изъ нихъ четыре слова изъ пяти случайно оказались принадлежащими какъ къ англійскому, такъ и къ нѣмецкому языку; но во второй фразѣ изъ пяти словъ ее составляющихъ, три слова были исключительно англійскими, остальныя же два слова хотя и были нѣмецкими, но не имѣли въ данномъ случаѣ никакого отношенія къ смыслу фразы.