Прогулка заграницей

Вотъ откуда ведетъ свое начало общая привычка въ Германіи носить очки; а разъ привычка эта укоренилась, она сдѣлалась неистребимою и сохранилась въ имперіи до настоящаго времени. Такова легенда нѣкогда пышнаго и гордаго замка, принадлежавшаго этому монополисту и носящаго названіе «Очковыхъ Руинъ»,

Мили на двѣ или на три пониже «Очковыхъ Руинъ» мы проходили мимо группы строеній, обведенныхъ стѣною и расположенныхъ на правомъ берегу рѣки на самой вершинѣ одного изъ холмовъ. Верхній гребень передней стѣны на протяженіи около 200 ярдовъ былъ густо задрапированъ плющемъ, а изъ общей массы зданій живописно поднимались три старыя башни. Замокъ этотъ содержится въ отличномъ порядкѣ и служитъ мѣстомъ жительства какой-то фамиліи княжескаго происхожденія. Онъ тоже имѣетъ свою легенду, но я не буду ея приводить, такъ какъ сомнѣваюсь въ истинѣ нѣкоторыхъ деталей.

Въ этой мѣстности работники итальянцы занимаются взрывомъ камня, чтобы образовать въ холмахъ выемку для полотна новой желѣзнодорожной линіи. Работы производились въ 50 или 100 футахъ надъ уровнемъ рѣки. Когда плотъ нашъ внезапно завернулъ за одинъ изъ мысовъ, рабочіе эти начали кричать и подавать намъ сигналы, чтобы предупредить насъ о взрывахъ. Предупредить насъ было не трудно, но что же мы-то могли сдѣлать? Мы не могли ни заставить свой плотъ плыть противъ теченія, ни ускорить его движенія внизъ, ни податься съ нимъ въ сторону, такъ какъ рѣка была чрезвычайно узка; мы не могли даже воспользоваться защитою высокихъ отвѣсныхъ скалъ противоположнаго берега, такъ онѣ-то, повидимому, и должны были взлетѣть на воздухъ. Какъ видите, намъ ничего больше не оставалось, какъ ждать и молиться.

Нашъ плотъ продолжалъ двигаться съ прежнею скоростью, т. е. мили три съ половиной или четыре въ часъ. Но когда я понялъ, о чемъ кричали намъ рабочіе, то первыя десять минутъ мнѣ показалось, что никогда я еще не видалъ плота, который двигался бы такъ медленно. Когда раздался первый взрывъ, мы раскрыли свои зонтики, служившіе намъ отъ солнца, и стали ожидать результатовъ. Все обошлось благополучно, ни одинъ изъ осколковъ не упалъ даже и въ воду. За первымъ послѣдовалъ второй взрывъ, затѣмъ еще и еще. Нѣсколько осколковъ упало въ воду какъ разъ позади нашего плота.

Мы выдержали канонаду цѣлыхъ девяти взрывовъ, слѣдующихъ другъ за другомъ подъ-рядъ, и поистинѣ минуты эти были самыми непріятными и томительными, какія только приходилось мнѣ когда-либо проводить на сушѣ или на водѣ. Конечно, мы всѣ вооружились шестами и въ теченіе нѣсколькихъ секундъ съ усердіемъ толкались, чтобы сообщить нашему плоту большую скорость, но всякій разъ, какъ раздавался гулъ взрыва и облака пыли и осколковъ взлетали на воздухъ, всякій опускалъ шестъ и начиналъ смотрѣть вверхъ, чтобы по возможности уклониться отъ своей порціи камней. Да, непріятныя пришлось намъ пережить минуты. Погибель наша казалась намъ неизбѣжной, но не это меня главнымъ образомъ тревожило. Нѣтъ, меня мучило то обстоятельство, что придется погибнуть такою не геройскою смертью, что обо мнѣ будутъ говорить: «Задавленъ камнемъ на плоту». Какъ это было бы не поэтично. Никто и не подумалъ бы писать по этому поводу стихи. Напримѣръ:

Убитъ не на войнѣ, не въ боевомъ пылу —
Задавленъ камнемъ онъ на строевомъ плоту.

Ни одинъ бы поэтъ, заботящійся о своей репутаціи, не затронулъ бы подобной темы, и смерть моя оказалась бы единственною «замѣчательною смертью», которая осталась бы не воспѣтою въ 1878 году.

Но все обошлось благополучно, и я никогда не сожалѣлъ о томъ. Послѣдній взрывъ былъ особенно силенъ, и послѣ того, какъ дождь мелкихъ осколковъ совсѣмъ уже прекратился и мы готовились уже торжествовать свое спасеніе, какъ вдругъ послѣдній и самый большой камень, упавъ какъ разъ среди нашей группы, уничтожилъ одинъ изъ нашихъ зонтиковъ. Хотя другого вреда онъ и не причинилъ, тѣмъ не менѣе мы въ ту же минуту бросились къ водѣ.

Повидимому, здѣсь всѣ тяжелыя работы въ каменоломняхъ и, вообще, по проведенію новой желѣзнодорожной линіи исполняются, главнымъ образомъ, итальянцами. Это насъ сильно изумило.

Въ нашемъ отечествѣ распространено мнѣніе, что итальянцы избѣгаютъ тяжелаго труда, предпочитая что-нибудь полегче, напримѣръ, игру на шарманкѣ, оперное пѣніе, или убійства. Очевидно, что мы заблуждаемся.