Прогулка заграницей

Я всегда очень живо и глубоко сочувствовалъ страданіямъ „Шильонскаго узника“, исторію котораго сообщилъ намъ Байронъ въ своихъ трогательныхъ стихахъ; поэтому, пользуясь случаемъ, я слъ на пароходъ и совершилъ паломничество въ Шильонскій замокъ, чтобы посмотрть на темницу, гд несчастный Бониваръ томился въ своемъ заточеніи 300 лтъ тому назадъ. Я ужасно радъ, что похалъ, такъ какъ то, что я увидалъ, значительно уменьшило во мн жалость, которую я чувствовалъ по отношенію къ судьб этого узника. Темница его оказалась прекраснымъ, прохладнымъ и просторнымъ помщеніемъ, такъ что я, право, не знаю, почему онъ ею былъ такъ недоволенъ. Вотъ если бы онъ былъ заключенъ въ какомъ-нибудь частномъ дом въ селеніи св. Николая, гд лежатъ кучи навозу, гд часто приходится спать вмст съ козами, гд ночью на отдыхъ на немъ располагаются цыплята, куда заходятъ коровы и безпокоютъ васъ, когда вамъ хочется спать, ну, тогда онъ былъ бы правъ. Здсь же, въ своей хорошенькой темниц, онъ не испытывалъ ничего подобнаго. Романтическія амбразуры оконъ пропускали въ нее обильные потоки свта, а большія и стройныя колонны, подпиравшія сводъ, были высчены, повидимому, изъ общей массы скалы, а что всего важне — на нихъ были написаны тысячи именъ, изъ которыхъ многіе принадлежали такимъ знаменитостямъ, какъ Байронъ и Викторъ Гюго. Почему онъ не развлекался чтеніемъ этихъ надписей? Наконецъ, въ этой темниц съ утра до вечера толпились курьеры и туристы, что ему мшало недурно проводить время въ ихъ обществ? Нтъ, по моему, страданія этого Бонивара черезчуръ ужь преувеличены.

По возвращеніи мы сли въ поздъ и отправились въ Мартиньи, по дорог къ Монблану. На слдующее утро часовъ около восьми мы выступили дальше пшкомъ. Дорога была полна экипажей и муловъ, нагруженныхъ туристами, и изобиловала пылью. Общая длина этой процессіи была не мене одной мили. Дорога шла въ гору, которой, казалось, и конца не будетъ, и была довольно-таки крута. Погода стояла ужасно жаркая, и пекущіеся на солнц мужчины и дамы, возсдавшіе на едва передвигающихъ ноги мулахъ или на медленно ползущихъ повозкахъ, были поистин достойны жалости. Мы имли возможность пробираться кустарниками и воспользоваться ихъ тнью, чего не могли сдлать они, такъ какъ заплатили за провозъ деньги и понятно не хотли, чтобы он пропали даромъ.

Дорога наша пролегала черезъ T^ete Noir, и, достигнувши высотъ, мы не могли пожаловаться на недостатокъ роскошныхъ пейзажей. Въ одномъ мст дорога проходила сквозь туннель, пробитый въ гор, отсюда открывался чудный видъ на лежащее внизу ущелье, на дн котораго шумлъ потокъ; по обимъ сторонамъ ущелья вздымались громады скалъ съ вершинами, увнчанными лсомъ. Въ довершеніе всего, дорога эта, ведущая къ T^ete Noir, изобилуетъ живописнйшими водопадами.

За полчаса до прихода въ деревню Аржантьеръ въ выемк между двумя горными вершинами, имющей форму буквы V, предъ нашими глазами появился снжный куполъ, на которомъ искрились и играли солнечные лучи; мы догадались, что видимъ Монбланъ, этого „Царя Альповъ“. Съ каждымъ шагомъ величественный куполъ поднимался все выше и выше къ голубому небу и, наконецъ, занялъ его до самаго зенита.

Многіе изъ сосдей Монблана, обнаженные, свтлобураго цвта и похожіе на колокольню скалы, имли чрезвычайно странную форму. Нкоторыя изъ нихъ были вытянуты въ какое-то гигантское остріе и слегка загнуты на верхнемъ конц, такъ что походили на дамскій палецъ, а одинъ чудовищный конусъ напоминалъ собою епископскую шапку; бока ихъ были черезчуръ круты, такъ что снгъ не могъ держаться и лежалъ только кое-гд въ лощинахъ.

Находясь еще на возвышенности и готовясь начать спускъ къ Аржантьеру, мы замтили, что блыя облака, стоящія надъ сосднею вершиною, отливаютъ всми цвтами радуги. Облака эти были такъ легки и воздушны, что казались пучками хлопчатой бумаги; цвта радуги были самыхъ нжныхъ оттнковъ и поминутно мнялись; изъ нихъ въ особенности хороши были блднорозовый и зеленый. Мы сли и наслаждались этимъ рдкимъ зрлищемъ. Явленіе продолжалось нсколько минутъ, при чемъ цвта мнялись и переливались: временами они блднли и на мгновеніе исчезали совершенно, затмъ вновь появлялись, образуя измнчивое, колеблющееся опаловое зарево, превращающее эти блыя облачка во что-то похожее на одянія ангеловъ.

Явленіе это напомнило намъ что-то знакомое, но что именно — мы долго не могли дать себ въ этомъ отчета. Но, наконецъ, вспомнили: т же чрезвычайно нжные цвта съ ихъ безостановочною игрою и переливами можно наблюдать въ мыльномъ пузыр, когда онъ тихо несется по воздуху и мняетъ свой цвтъ въ зависимости отъ цвта предметовъ, мимо которыхъ онъ проносится. Мыльный пузырь, это самая прекрасная, самая изящная вещь въ природ, и наблюдаемое нами явленіе напоминало этотъ пузырь, лопающійся и расплывающійся на солнц. Хотлъ бы я знать, сколько бы дали за мыльный пузырь, если бы таковой былъ единственнымъ въ мір? Безъ сомннія, за эту цну можно бы было купить цлую пригоршню коинуровъ.