Прогулка заграницей

Раздвшись, и легли въ постель, а платье свое послали внизъ для просушки. Вс остальные промокшіе туристы сдлали то же самое, благодаря чему въ кухн образовался настоящій хаосъ изъ различнаго платья. Послдствіемъ было то, что въ четверть седьмого, когда платье наше вернулось къ намъ, я получилъ совсмъ не т кальсоны, какія послалъ для просушки; мн прислали какія-то совершенно новаго образца. Это были два какихъ-то блыхъ съ оборочками рукава, скрпленныхъ вмст на самомъ верху узкимъ поясомъ; они не доходили мн даже до колнъ. Они были довольно красивы, но я чувствовалъ себя въ нихъ какимъ-то раздвоеннымъ, точно во мн было два человка. Надо быть идіотомъ, чтобы надть ихъ, пускаясь въ горныя экскурсіи. Рубашка, присланная мн, была еще короче кальсонъ, и вдобавокъ не имла рукавовъ, т. е. она имла ихъ, но это было то, что Дарвинъ назвалъ бы «зачаточными» рукавами; вокругъ этихъ рукавовъ шла прошивка, грудь же была до смшного широка. Вязанная шелковая фуфайка тоже попалась мн какая-то странная, устроенная черезчуръ уже мудрено: прорха у ворота была у ней сзади, и вдобавокъ имлись какіе-то карманы, вроятно, чтобы прятать въ нихъ спинныя лопатки; но такъ какъ скроены они были не по моимъ лопаткамъ, то я и чувствовалъ себя въ этой фуфайк очень неловко. Мой короткополый сюртукъ они отдали кому-то другому, а мн прислали ульстеръ, пригодный разв для жираффы. Мн пришлось привязать себ воротничекъ, а не пристегнуть его, такъ какъ на этой глупйшей маленькой рубашк, о которой я только-что говорилъ, не оказалось даже пуговицы.

Одвшись въ половин седьмого къ обду, я чувствовалъ себя ужасно скверно и неловко; въ одномъ мст мн жало, въ другомъ висло мшкомъ. Однако же, и все остальное общество за table d'h^ote 'омъ одто было не лучше меня; вс были одты въ чужое. Какой-то длинный туристъ тотчасъ же узналъ свой ульстеръ, какъ только увидлъ его полы, волочащіяся за мной до земл, но никто не призналъ моей рубашки и кальсонъ, хотя я и описалъ ихъ, насколько умлъ точно. Вечеромъ, ложась въ постель, я отдалъ эти принадлежности горничной, которая, вроятно, и нашла владльца. такъ какъ мои собственныя вещи оказались на слдующее утро лежащими на стул за моею дверью.

Одинъ изъ постояльцевъ гостинницы, весьма милый англійскій священникъ, совсмъ не присутствовалъ въ этотъ день за table d'h^ote'омъ, такъ какъ панталоны его пропали и притомъ не были замнены другими. Онъ говорилъ, что хотя ни чмъ не отличается отъ всхъ прочихъ людей, но не вышелъ къ обду, полагая, что появленіе священника безъ панталонъ привлечетъ всеобщее вниманіе.

ГЛАВА VI

Мы не проспали въ деревн св. Николая. Колокольный звонъ начался въ половин пятаго утра, и изъ его продолжительности я заключаю, что въ Швейцаріи приходится весьма настойчиво приглашать гршниковъ въ церковь. Большинство церковныхъ колоколовъ всего міра весьма плохи и издаютъ хриплый, дребезжащій звукъ, портящій настроеніе духа и только вызывающій гршника на новое прегршеніе, но колоколъ св. Николая, вроятно, худшій изъ всхъ и лучше другихъ способенъ свести съ ума. Впрочемъ, оправданіемъ здшней общины можетъ служить ея бдность; не въ каждомъ дом можно встртить здсь часы. Но какое оправданіе могутъ представить наши общины, гд нтъ ни одного семейства, гд не было бы часовъ, общины, у которыхъ церковные колокола почти такого качества, какъ и въ деревн св. Николая. Въ Америк воскресный день профанируется гораздо боле всхъ остальныхъ дней недли, взятыхъ вмст, и это происходитъ единственно благодаря жалкому звону дешевыхъ колоколовъ, подобныхъ разбитымъ горшкамъ.

При постройк церквей мы не обращаемъ вниманія на издержки; зданіе мы воздвигаемъ такое, что оно служитъ украшеніемъ города, и украшаемъ его позолотою, покрываемъ фресками, и длаемъ все, что, по нашему мннію, можетъ увеличить его красоту, а затмъ уничтожаемъ плоды своихъ трудовъ, снабжая его такими колоколами, которые приводятъ въ отчаяніе слушателя: однихъ награждаютъ головной болью, другихъ пляской св. Вита или столбнякомъ.

Американская деревня въ десять часовъ утра въ лтнее воскресенье представляетъ олицетвореніе мира и покоя; но проходитъ еще полчаса, и въ ней совершается коренной переворотъ. Поэма мистера Поэ «Благовстъ» мало соотвтствуетъ дйствительности; но это даже къ лучшему, тамъ какъ, если бы публичный «чтецъ» вздумалъ подражать голосомъ всмъ этимъ звонамъ, то непремнно бы «подавился», какъ сказалъ бы Іосифъ Аддисонъ. Церковь всегда старается реформировать другихъ, а между тмъ не худо бы ей, хотя бы для примра, произвести реформу въ самой себ. Она черезчуръ уже привязана къ нкоторымъ обычаямъ, которые ране были полезны, теперь же утратили всякій смыслъ и даже не имютъ за себя никакихъ эстетическихъ данныхъ. Я говорю о колокольномъ звон, который иметъ претензію напоминать богатому часами городу, что настала пора собираться въ церковь, и про утомительное чтеніе съ каедры длинныхъ «замтокъ», которыя лицами, интересующимися этимъ, легко могутъ быть прочитаны въ газетахъ.