Прогулка [СИ]

Она отпустила дверь и та, мягко чмокнув, закрылась. Нужно было усилие, чтоб оторваться от недавнего, убедить себя, Кира и Кира — одно. И девочка, сидящая на постели, как по рельсам, ускользнула, превращаясь в движении в сегодняшнюю Киру, которая оказалась не слишком готова к поединку. А он уже идет. И возможно, он и поможет маленькой Кире.

Сидя напротив, на краю пустой постели, Кира сложила руки на коленях.

— Зачем? — это был тот главный вопрос, который перевешивал все остальные, горькие, упрекающие, возлагающие вину. Он был как бы нейтральным, вопросом из области наблюдений. Зачем ты делал это со мной? Какова была главная цель? Самая главная?

Она не стала разобъяснять подробно. Замолчала, ожидая ответа. И Мичи, вероятно взвесив новые обстоятельства, ведь перед ним сидела не испуганная девочка, чья преданность оказалась преданной, такой вот каламбур, а взрослая женщина, которая сумела все вернуть и осмелилась пережить наново, кивнул. Расположил руки перед собой, ладонями вверх, будто держал в каждой по яблоку.

— Каждая ступень вверх похожа на вогнутую чашу.

Ладони сложились, углубляясь. Лицо над ними было спокойным, опасно безмятежным, будто он в силе, с щекоткой подумала Кира, не я, а он. Не боится. Читает свою лекцию, потому что — не боится признаться в чем-то главном.

— Или — гнездо. В нем уютно. Но форма делает шаг вверх почти невозможным. Слабые попытки лишь возвращают тебя обратно. Нужна большая сила, Кира, чтоб шагнуть за пределы гнезда. Во всех смыслах. Если не сдюжишь, снова упадешь на дно. Останешься там. Так мироздание защищает свои достижения. Стабильность. Нужно, чтоб все было крепким. Стабильным. Основательным. Но…

Прикрытые веками глаза открылись, взглядывая в расписанное лицо.

— В систему мироздания входят и свободные элементы, которые вне лестницы, вне жестких структур. Бродяги. Неудельные. Так тебя называла мама? И сейчас называет.

Он улыбнулся.

— Они вечно лезут, куда не надо. Делают не то, что предписано. Встревают. И даже когда подчиняются правилам миропорядка, делают это так, что правила рушатся. Структуры расшатываются. С ними приходится бороться. Да-да, конечно, они нужны, как нужны открытые форточки, для свежести воздуха. Но кто-то же должен следить, чтоб их бестолковая суета не выстудила комнаты напрочь. Не разрушила то, что возводилось миллионами лет.

Светлая голова отечески качнулась из стороны в сторону.

— Надзор над свободными элементами тоже входит в структуры порядка. Если кто-то чересчур, его приходится, как тебе объяснить… ослабить. Сделать мягче, послушнее. Вот и все.

Руки опустились на колени. Плечи пошли вверх и вернулись на место. Лицо приняло мирное, почти ласковое выражение.

— Это я — чересчур? — уточнила Кира.

— Да. Так получилось. Везде, во всех реальностях, вернее, во всех пластах, переплетенных и переслоенных, ты Кира — королева. Не с короной, не на троне дурацком. Но твое ослиное упорство, твоя никому не нужная работоспособность, направленная так нелепо — не на насущное! Ну хоть бы ты чего-то добивалась, общественно значимого. Или — для себя. Карьеры. Денег. Признания. Славы! Так нет. Таким, как ты, нужно одно, сразу выскакивать за пределы. На другую ступень. Вы…

— Подожди. Значит. То, что ты делал со мной? В прошлом. Это вот все, — она хлопнула по мягкой пружинистой постели, — это чтоб ослабить? К порядку призвать? Ты отдал меня этим уродам!

— Ты предложила сама.

— Мне было всего шестнадцать! И ты меня обманул! Анчар?

Мичи кивнул.

— Живой он был. Обманул. Ты ведь тоже обманула самого близкого человека — маму. Выстроила такой обман, я до сих пор восхищаюсь. А что до возраста… Иногда приходится работать с детьми. Если о них что-то ясно. В твоем случае не сразу. Тебя наблюдали. Но ты такая тихая была. До времени. Думали, обойдется.

— Кто? Кто думал? Кто все это делал?

Мичи пожал плечами. И промолчал. А Кира вспомнила маяк, пустой, который ходила зажигать, свои прогулки, изменения в привычном мире. Она и правда, ждала, что за всем этим стоит некий человекообразный добрый дедушка или мрачный демиург в черном плаще? Или инопланетная напасть в виде пришельцев, вирусов, обезумевших машин? Не в этом разе, мысленно рассмеялась быстро промелькнувшим картинкам. Не в этом разе, Кира. Ты несколько лет выходила из дома, чтоб мерно шагать, встраиваясь в сам мир, а не в те образы, которые адаптированы для упрощения восприятия. И тебе это нравилось. Ты умеешь думать без слов, слышать без мелодий, ощущать без поименования чувств. Зачем тебе образ врага? Тем более, он уже есть. Создан по твоим собственным желаниям, выращен из твоего сердца.

— Ладно. Я поняла. Выбери сама, Кира.

— Есть нечто светлое, — он указал на ее скулу, покрытую бронзой, — и нечто темное. Дальше ты знаешь сама. Единство и борьба, свет и тьма, дуализм и бла-бла-бла. Как вы смеетесь, ну, мы смеемся — борьба бобра с козлом.