(Молитва умирающих: жужжаньечерных пчел, достающих свой взятокиз самой сердцевины исчезнувших цветов,чтобы сделать мед, какого мыне пробовали никогда.Как будто доносится пение монахов,живущих на крыше мирав храмах, которые подобны крепостями стоят на пути неведомых ветров,вбирая, как раковины, их яростный гул.Грохочет монастырский гонг,или, может быть, расседается ледник…Сами же их голоса сильнееи ниже любого из тех, что мы слыхали, —словно жуют свою псалтырь быки,которых впрягли по нескольку в упряжку,чтоб они, не отдыхая, могли распахатьотверделое поле вечности.Ровно ли они вели борозду,от рассвета и до закатаволоча свой плуг, где лемехом — ледник?Их голоса, соразмерные горам,всегда ли соблюдали эту меру?Мы слышим их теперь издалека,мы, заики, с голосами сорванными,развеянными, как солома при дуновении ветра.)* * *В горах, в неподвижном воздухе дняи в молоке света,залившем ветви еще голого орешника,после долгой тишиныжурчанье воды,на какой-то миг вышедшей к тропе, —воды, которую уже слышатэти сверкающие почки,эти стеклышки, блестящие в пыли, —ее чистый и слабый голосокиспуганной синицы.* * *Сегодня утром в тумане плыло круглое зеркало,серебрящийся диск, готовый стать золотым,стоило лишь вглядеться, чтобы увидеть в том диске лицоженщины, нежно с него смывающейследы ночной темноты…* * *И хотя день еще сер,везде, как языки бледного огня, струятсясвежие побеги лип…* * *Теперь, когда в февральских садахсжигают старые листья(и, похоже, не столько для расчистки земли,сколько в помощь прибывающему свету),правда ли, что мы не в силах сделать то жес нашими незримыми сердцами?* * *Смотри, она бежит, почти не касаясь земли молодыми ногами,навстречу любви,как стеклянный ручей, звенящий на камнях,вся — порыв и смех!Не бич ли стрижей, свистя над сырыми лугами,ее подгоняет?* * *Мы идем, поднимаясь все выше по горным тропам,между лугами, напоминающими подстилки,с которых, гонимые кнутом ветра,только что поднялись стада облаков.Большие фигуры животных как будто ступают по небу.Свет усиливается, разрастается пространство,горы все меньше походят на стены,они сияют, являясь во всем величье,над нами кружатся птицы, привратники этой выси,и слово, что по небу медленно чертит коршун,пусть и пропавшее в воздухе, — не то ли, какое мыуже не надеялись услышать?Что мы оставили за спиной?Виденье, похожее на синюю пашню?Сохранится ль на наших плечах следприкоснувшейся к ним руки?* * *