«Прогрессоры» Сталина и Гитлера. Даешь Шамбалу!

— Что, «во многие мудрости многие печали»?

— Какие же это печали? — возразил Вальтер. — Намного печальнее не знать. Вот не знал бы я ничего и кончил бы… Вы же сами показали мне, как кончил бы.

— Тогда почему тяжело?

— Не тяжело, трудно. Легко жить, ничего не зная. Знающий вооружен, но ему труднее, чем незнающему.

— Умному человеку всегда труднее, чем дураку, — пожал плечами Бадмаев. — И это ведь только начало. Считайте, что вы кончили гимназию, а теперь вам предстоит применять на практике то, чему вас немного подучили…

— Немного?!

— Конечно, пока совсем немного. Вам надо будет тренироваться месяца три, никак не меньше.

Как ни странно, на Вальтера это подействовало успокоительно.

Обычнейший парень вошел в эту дверь. Вышло высшее существо, кто-то вроде античного бога. Вальтер осторожно изучал сам себя… Непривычного, неожиданного себя, с какими-то новыми мыслями. Впрочем, вряд ли новые мысли появились уже у Посвященного… Решение изменить судьбы Вселенной Вальтер почти полностью принял еще вчера — до Посвящения. Новое знание только все определило до конца.

Пока Вальтер курил и размышлял, Петя вошел в комнату с резкими запахами и множеством странных приборов. Бадмаев вроде читал какую-то книгу, но рот у него до ушей: судя по всему, подглядывал, как Вальтер его разыгрывал.

— Ну-с, что пытать вас не будут, вы уже знаете. Легкий гипноз и изменение электромагнитного контура мозга, не более… Садитесь сюда и вот, наденьте.

Петя сел в обычнейшее кресло, надел на голову что-то вроде короны, только от «короны» шли проводки к большущему черному прибору на столике. Бадмаев умело закреплял на его висках электроды.

— Помолчите несколько минут и закройте глаза.

Петя сидел, слушая какое-то потрескивание… Почти как у дарсанваля, которым любят пользоваться женщины. Потрескивало электричество, остро пахло тибетскими травами, чуть-чуть покалывало кожу под «короной». Внезапно закружилась голова.

— Если кружится голова, закройте глаза, и все.

Петя не мог бы сказать, сколько времени сидел он с закрытыми глазами, пока Бадмаев не снял с него «корону». Открыл глаза… Та же комната, тот же Бадмаев, бросает что-то в медный котелок.

— Ну что? Прислушались к себе?

— Ничегошеньки не изменилось…

— Разве? А скажите мне лучше, что поделывает сейчас ваш друг Вальтер?

Петя вроде и не хотел, но тут же увидел Вальтера… Вальтер задумчиво сидел на кожаном диване в другой комнате, тоже без окон.

— Не хотите с ним поговорить?

Петя поднял недоуменный взгляд.

— Да вы говорите, говорите!

«Вальтер!» — мысленно позвал Петя. И тут же Вальтер посмотрел в его сторону, заулыбался. «Видишь, и поговорить можно, — отозвался друг. — И знаешь, что самое приятное? Не надо думать, на каком языке говоришь». — «Точно!» — «А еще, — в безмолвный разговор влез Бадмаев, — еще вы сможете разговаривать друг с другом и со мной, а никто и не подумает, что вы с кем-то беседуете. Идеальное приспособление для шпионажа!» — «А ведь это и хотел иметь Васильев», — мысленно произнес Петя. «И наша вся верхушка тоже!» — весело отозвался фон Штауфеншутц. «Они мечтали — у вас есть», — откомментировал-отрезал Бадмаев и попросил: «Вальтер, пока оставьте нас».

К Пете он обратился голосом:

— Как видите, изменения все-таки произошли… Теперь позвоните в этот колокольчик…

Петя уже собрался встать, как вдруг сообразил: он вполне может позвонить, не вставая. Упершись взглядом в колокольчик, Петя несколько раз жалко звякнул. Колокольчик подпрыгивал, полз и в конце концов чуть не свалился с полки.

— Плохо! Но будете тренироваться, с каждым разом будет получаться все лучше.

Петя не удержался, с ходу столкнул на пол записную книжку со стола, а на Бадмаева попытался уронить картонную иконку с изображением Будды.

— Почему не роняете на меня бронзовую статуэтку?

— Я же не хочу вас ушибить.

— Похвально… Вот возьмите попейте и попробуйте отсюда увидеть… скажем, ферму.

Петя отхлебнул вяжущий терпкий напиток, но до фермы захотел увидеть Гурджиева. Старый жулик точил лясы с толстой теткой из кухни. Одна рука у него лежала на пышном бедре, морда подернулась салом. Кухарка клала руку на грудь Гурджиева, вроде отталкивала: «Тихо… Тихо…» Но это «тихо» звучало так воркующе, что на месте Гурджиева Петя натиска бы не ослабил.

Петя подумал, не окликнуть ли Гурджиева или не постучать ли ему пальцем по лбу… Почему-то он знал, что и постучать по лбу он тоже может. Но решил, конечно, пока не показывать Гурджиеву своих новых способностей. «Хочу видеть Менделеева!» — решил Петя, позвал: «Дмитрий Иванович!» И ничего не случилось.

Бадмаев наблюдал за Петей снисходительно, словно за малым ребенком.

— Вот это вам делать рановато, Петя… От вашего уровня уж кто-кто, а Дмитрий Иванович надежно прикрыт. Но я вижу, вы уже освоились в новом качестве?

— Осваиваюсь… И правда здорово!

— Еще бы… А теперь давайте к делу. Вот вы не смогли вспомнить, как познакомились со своим вторым отцом, Исааком Кацом. Как вас ни просил Васильев, не могли. Может быть, сейчас сможете?