Прогрессивный сатанизм. Том 1

На волне взаимного перекладывания ответственности, и как следствия – поисков ответственных за собственные неприятности формируется синдром "бедного деточки" – человек воспринимает себя существом, вечно обижаемым всевозможными обстоятельствами, силами, людьми, правительством, но по сути своей – милым, белым и пушистым. Желая продемонстрировать эту свою пушистость – он сам стремится демонстративно пожалеть других "бедных деточек", которые в сложившихся обстоятельствах выглядят "беднее" его самого.

7. Синдром "Бедный Деточка". Игра в "бедного деточку" занимает собой чуть ли не все время жизни человека, забирая на себя то внимание и силы что не заняты в данный момент непосредственно на Стройке – строительстве Личной Истории, раскармливании Чувства Собственной Важности… способствуя, однако косвенному пополнению ресурсов этих двух штуковин. Иначе говоря – это как бы "игровая форма" сотворения ЧСВ, и приведения человека в людское состояние (людской стиль жизни). В этой игре не столь заметно, что именно получает удовлетворение – все выглядит благородно и возвышенно – наращивая ЧСВ, человек думает, что он осеняет своею благодатью "менее удачливых" сородичей, "братьев меньших", демонстрирует свою Духовность… человечность, в конце концов… Все что угодно – и богатство, и материальная бедность может быть поставлена себе в заслуги, прибавляя собственной важности, называемой обычно Чувством Собственного Достоинства.

Насколько значим для Человека этот аспект его деятельности видно по произведениям его культуры (литературе, кино, все остальное), которые сплошь состоят из прямо-таки дидактического материала для изучения Синдрома Бедной Деточки.

Включаем телевизор – оттуда сопли!

Включаем радио – оттуда сопли!

Открываем газетку – опять они же.

Вечно описываются чьи-либо тяжкие страдания в разной степени "невинного", в разной степени, но все-таки "беспомощного" существа, причем описываются смачно, душещипательно, так чтоб выдавить из сочувствующего зрителя побольше слез и соплей. Требуется чтобы зритель проникся страданиями Героя, сопереживал, сочувствовал ему, прочувствовал себя на его месте… то есть чтобы зритель проникся все той же идеей, что и он тоже являет собой Бедного Деточку, нуждающегося в опеке и защите под сенью какого-нибудь Спасителя.

Тут же в "информационном потоке", льющемся на человека в процессе его социального программирования появляется могучий спаситель… которого тоже в конце приходится пожалеть – "вот ведь как! Такой добрый, сильный, а одино-о-окий… никем не понятый…" Даже вроде бы абсолютно "бездуховные" произведения, сочащиеся "пропагандой войны и насилия" обязательно имеют в себе признаки обсасываемого "бедного деточки", на роль которого подставляется зритель.

И никуда от этого не деться – всяк, родившийся у людей, с самых первых дней получает курс обучения этой "игре", которая из "игры" быстренько превращается в стиль жизни, подменяя жизнь игрой. Начинается с "личного примера" – мол, вот я тебя жалею, теперь ты пожалей меня, затем всякие сказки про злого Волка и бедную маленькую девочку Красную Шапку. Во всех ситуациях предлагается "поставить себя на место" угнетенного, прочувствовать себя в ее шкуре, совершенно оторвавшись от текущей жизни – ведь в данный момент ты не Красная Шапочка, надо бы жить здесь, ан нет – не живут, играют… а жизнь тем временем идет сама собой, повинуясь местным "завихрениям", которым бы следовало уделить своевременное внимание.

Во всем объеме "творческой деятельности человечества" можно выделить считанное количество сюжетных схем (6 или 7), в которых всенепременно обыгрывается "бедный деточка" в сочетании с "обижателем" и "спасителем" (тут же воспитывается в зрителе синдром оценщика). По ходу сюжета персонажи могут взаимно меняются ролями, но неизменно, даже самый крутой спаситель/обижатель при этом остается "бедной деточкой", желающей чтоб его хоть кто-нибудь пожалел, и вовремя спас от беды какой – таков нормальный человеческий стиль жизни.

Такой стиль жизни программируется обществом: сопливыми песенками на тему "ах, какой я бедный, почему ты бросила меня", социальными институтами (церковью) в виде "боже, прости меня (маленького, бедненького) за мои прегрешения", анналами литературной классики, где страдания какой-нибудь "бедной Лизы" или "юного Вертера" описываются столь красочно, что уж одно это вызывает жалость и сочувствие к герою-страдальцу, к бедному детке, которого обижают, "не понимают" злые и бездушные враги. Всякого рода героические эпосы тоже фиксируют внимание на "бедно-деточности" справедливого, "хорошего героя", который… "так одинок", или обижаем еще каким-либо образом. И ведь не ради себя он старается, а ради спасения окружающих его "бедных деток" – т.е. всех хороших (подразумевается – тебя, бедный ты наш маленький читатель). И люди приняли роль Бедного Ребенка, взяв за в основу всей своей жизнедеятельности… в общем-то не могли не принять, так сложилось, эта роль воспитывается с самого момента появления деточки…