Профессор по вызову

— И плевать, скольким она отсосала за зачеты! — жарко заспорил он с подпрыгнувшей от неожиданности проституткой. — Важно, кому она решила отдать своё самое драгоценное! И важно, что ей самой нравилось! Ей ведь понравилось… охренеть как понравилось… Два раза кончила, представляешь, женщина? Два! Это в своей первый-то раз! За каких-то несчастных полчаса! И кончила бы еще раз пять, если бы…

Если бы ты не сбежал оттуда, полностью запутавшись в собственных мыслях и чувствах. Которых вообще не должно было быть!

Это должен был быть обыкновенный трах, чёрт бы ее побрал! Без обязательств! Без эмоций! Сделка — фактически, купля-продажа. Она ему — тело, он — продвижение по карьерной лестнице ей и Шапошникову! Всё! Какие на хрен чувства?

Вот только она взяла и спутала ему все карты, эта хитрая Птичкина. И своей неожиданной невинностью, и оргазмами такими, словно отдавалась ему по собственному желанию, со всей той искренней, краснеющей простотой, которая у женщин со временем атрофируется, делая их расчетливыми, эгоистичными и лживыми до тошноты. А еще словами, которые она, прижатая к нему всем телом, задыхаясь, лепетала ему в уши.

«Мой… ты — мой…» — вспомнил он, закрывая глаза.

Вот что это значит? Как это сочетается с реальностью, в которой ее к нему, в буквальном смысле, подложили в постель — причем, судя по ее поведению, с полного ее знания и согласия?!

— Дурдом какой-то! — пожаловался он, открыв глаза и уставившись в только что опустошенный бокал.

— Маньяин бирыдыр…[2] — пробормотала, отодвигаясь от него, путана.

— Это ты про меня? — довольно грубо женщину хлопнули по спине.

Багинский поднял взгляд и поправил на носу очки — в глазах и так двоилось. И от изумления чуть не упал со стула. Перед ним стоял тот самый — вчера виденный бровястый проститут в кожаной жилетке! И снова его поразило, как может кто-то хотеть это чудо-юдо, да ещё и деньги ему платить за сексуальные услуги!

И тут же понял, кому надо адресовать мучащие его вопросы.

— Мерхаба, уважаемый… — начал он по-турецки, одновременно рукой подзывая бармена. — Могу ли я украсть пару минут вашего времени?

Мужчина — если только можно было назвать это карикатурное существо мужчиной — оглядел его с подозрением и презрением одновременно.

— Я не по вашей части, бей… — скривив губы, ответил явно заготовленной фразой. — И вообще, вам тут не светит.

— Это он! Он маньяк! — зашипела нетрезвая путана, тыкая его в плечо. — Кажется, он русский… Небось, приехал наших девочек резать в закоулках — знает, что полицию легко подкупить, если что…

— Не болтай ерунды! — оборвал ее бровястый. — Просто очередной извращенец, желающий поживиться моей задницей.

— Ага, задницей… вот дашь ему, а потом тебя найдут на пляже с перерезанным горлом, как ту Ясмин из Доши в прошлом месяце… Не вздумай с ним никуда ходить, Аслан! Не вздумай, говорю тебе!

— Да я и не собирался с ним ходить, отстань от меня! Я вообще не по мужикам — пусть в Стамбул едет, там этого добра полно…

— А я тебе говорю, его надо в полицию сдать! Извращенец или маньяк — там разберутся! А то шляются тут, рыскают… трындят сами с собой не по-нашему…

С минуту Максим Георгиевич переводил недоуменный взгляд с эскортника на путану, ставшую вдруг похожей на бабку у любого российского подъезда. Потом опомнился и громко хлопнул рукой о стойку бара.

— А ну заткнитесь оба! — рявкнул так громко, что самому стыдно стало. После чего интеллигентно поправил на носу очки и выдавил улыбку. — Я не претендую ни на чью задницу, уважаемые, но мне необходимо задать один важный вопрос. Вам обоим. Если позволите.

Оба уставились на него так, будто у него рога выросли. То ли не ожидали, что он настолько хорошо владеет турецким, то ли, что он не интересуется задницами.

К этому моменту подоспел бармен с бутылкой и по указанию Максима разлил всем по двойной порции текилы. Его собеседники тут же ощутимо расслабились.

— Валяй, — снисходительно разрешил проститут, слизал с руки соль и одним махом заглотил свой шот.

Нахмурившись, Багинский несколько секунд вспоминал, что именно он хотел спросить. Отмотал весь их пьяный разговор назад, вернулся к своим прежним мыслям и вскинул руку с указательным пальцем вверх. О!

— Может ли… девушка легкого поведения… простите, мадам… — приложил руку к сердцу, извиняясь перед путаной за этот эпитет, — может ли она… изменить свою натуру за один вечер, потому что… кхмм… — он покряхтел, понимая, как глупо это будет звучать из уст взрослого мужчины, — влюбилась? Можно ли ожидать от такой особы… искренности? Верности? Можно ли с ней…

— Притворялась, — не дослушав его, отрезала Ариана. И тут же отвернулась, занявшись своим шотом — ей явно стало неинтересно.

— Что, простите? — переспросил Багинский, не поняв.

— Твоя шалава притворялась, — скучно ответила эскортница, слизывая длинным языком соль. — Она типа кончила под тобой и развела тебя на эмоции? Называла любимым, единственным, прижималась к тебе, плакала, да? Говорила, что у нее ни с кем ТАКОГО не было?