Проект «Белый Слон»

Кто виноват("Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить"):

–Чё ты ржёшь? – обиженно сипел Пашка аккуратно складывая листочек с виршами собственного сочинения.

–Пашка! Да ладно, чего ты обижаешься, – снова рассмеялся Алексей, – брось ты это дело, не твоё это, явно не твоё.

–А твоё можно подумать, филолог сраный, если такой умный, чё тогда институт не закончил, был бы сейчас профессором, над студентами похохатывал…

–И не моё, а из института я ушёл, по той же причине, почему и ты из семинарии, так что мог бы и не напоминать мне.

–Извини…

–Да ладно…, оба мы тогда осиротели, без мамок остались…, и как-то враз всё произошло, странно как-то даже, – успокаивающе похлопал Алексей Пашку по жирному плечу.

–Не понимаю, чего тебе не нравится, – снова развернул тетрадный листок "самодельный борзописец", – всё вроде правильно: и рифма, и сочетание ударных-безударных…

–Да причём здесь это, – снова поморщился Алексей, – хотя – это да! Это важно и необходимо! Но ведь у тебя, посмотри, – отобрав у Пашки листочек, снова быстро, про себя, перечитал стишок, – просто набор старательно подогнанных друг к другу слов и всё. А стих предназначен для того, чтобы кратко и ёмко передать внутренние чувственные ощущения главного героя в развитии, от отправной точки, возникновения проблемы, то есть внутреннего конфликта, до вполне понятного финала, и!, самое главное, это должно быть твоё, ТОЛЬКО ТВОЁ, больше никому не присущее ЧУВСТВО! – задумчиво потерев лоб, сложив и отдав назад листочек, Алексей уставившись в одну точку, как будто читая написанное на замызганной стене Пашкиной "кухни-гостиной-прихожей в одном флаконе", сосредоточенно вспоминая, продекламировал:

Дано мне тело – что мне делать с ним,

Таким единым и таким моим?

За радость тихую дышать и жить

Кого, скажите, мне благодарить?

Я и садовник, я же и цветок,

В темнице мира я не одинок.

На стёкла вечности уже легло

Моё дыхание, моё тепло.

Запечатлеется на нём узор,

Неузнаваемый с недавних пор.

Пускай мгновения стекает муть

Узора милого не зачеркнуть…

–Да, Оська это конечно – да, это сила, – вытянув губы трубочкой прогундел Пашка, – хотя, ты тоже, блин, нашёл с кем сравнивать!

–Ну, во-первых: это – кому Оська, а кому Осип Эмильевич! Во-вторых, не сравнивать, а равняться! Что есть, как говорят у нас в Одессе: "две большие разницы"…

–А в-третьих? – хихикнул Пашка.

–А в-третьих: идти мне уже пора, завтра на работу.

–Да посиди ещё чуть-чуть, в  кои веки затащил тебя! Я ж тебе побухать не предлагаю, просто посидим-поговорим…

–Мне тут недавно один случай рассказали, – перебивая терпеливо втолковывающего ему, что к чему, Алексея, снова ядовито заёрничал Пашка, – короче, один мужик "летел" по трассе, на "джиппарике", а там перекопано, ремонт, а знаки не заметил, ночь, короче, вот, ну и всё, машину в хлам, психанул, не поленился, пешком назад, пистолет взял, пистолет у него с собой говорят был, криминалитет, короче, так вот, вернулся к этим дорожным знакам и расстрелял их!

–Это ты к чему мне сейчас? – озадаченно спросил Алексей.

–А к тому! К тому – что Иуда не виноват! Если Христу надлежало быть распятым, и Его должен был кто-нибудь предать!, то Иуда Искариот сделал то, что он должен был сделать! И вообще, если, как ты говоришь, всё уже произошло, то какой тогда смысл бороться со грехом?! Всё и так уже понятно! Если и так уже известно, что: кто предал, кто повесился, кто кого убил или ещё что сделал? И не виноваты грешники ни в чём тогда, раз это уже случилось – значит так Бог захотел! А что нет?! На крест же Он добровольно?

–Пашка, ты, по-моему, как из семинарии ушёл, так всё глупеешь и глупеешь. Может тебе опять при храме, хоть каком-нибудь? Хоть пономарём? Да ну хотя б…, ну я не знаю кем.

–Да не хочу я!

–Обиделся, что дядя Ваня тебя прогнал?

–Ничего я не обиделся! А ты сейчас, по ходу, от ответа увиливаешь!

–Да не увиливаю я – ты сам меня с толку сбиваешь! Скажи мне: Иуда – он по твоему кто? Ага, ну-ну, иуда предатель, всё правильно! И сына своего сейчас никто так не назовёт, потому что значение слова поменялось. Так же как Параша, для нас сейчас, это не красивое женское имя, а место куда урки писают и какают. А тогда, назвать сына Иудой было всё равно что…, эээ…, ммм…, ничего, даже близко подходящего, ни придумать, ни вспомнить не могу. Ну ладно, пусть будет так: "чтоб'ты'стал'долларовым'миллиардером'сынок". Чего ты на меня вытаращился? А мы, Пашенька, сейчас живём в такой век, когда все только золотому тельцу и поклоняются. И ты, и я, и вообще, за всю свою жизнь, я, пока что, только одного человека встретил, который сребролюбие победил.

–Ты про дядю Ваню?

–Ну да…, не отвлекай меня. Так вот…