— Всем — пробки в уши, и в хижину! — приказал Никита.
Воины бросились к хижинам, где ночевали, а Никита обратился к Иде:
— На тебя единственная надежда.
— Я не смогу, — вдруг призналась Ида. — Птеродактили — не люди, на них мой голос не действует.
— Но они управляют этими тварями! Пой!
— Хорошо, муж, как скажешь.
Никита воткнул деревянные пробки в уши. Он стоял рядом с Идой, обнажив меч — больше для ее успокоения. Что он мог сделать один с коротеньким мечом против сотни воинов, восседающих на летящих тварях?
Противник приближался. Летящие впереди птеродактили уже начали снижаться, вот они уже над краем селения.
И тут Никита увидел, как Ида открыла рот, как вздулись вены у нее на шее.
С десяток секунд ничего не происходило. А птеродактили с караимами на спинах были уже рядом, еще два-три десятка метров — и Никите с Идой конец. Никита уже ясно видел разинутые пасти, горящие злостью глаза хищных тварей.
И вдруг все изменилось. Твари не спикировали, не вцепились когтями, не щелкнули челюстями, разрывая человеческую плоть. Они пронеслись над крышами хижин, едва не задевая их когтистыми лапами, — один, другой, десятый! Боже мой, сколько их!
Небо потемнело, по земле беспрерывно метались тени, туча хищников закрыла солнце. Но ни один из них не причинил вреда.
Твари описали широкий полукруг и приземлились на лугу, между селением и ручьем. Птеродактили щелкали клювами, шипели, люди сидели на них с безразличным видом, а Ида продолжала петь.
Странное дело! Из хижин стали выходить аборигены, они потянулись из селения к птеродактилям. Те, по своей хищнической привычке, стали хватать их, разрывать на куски и пожирать. Луг окрасился кровью.
Ида пела еще несколько минут, потом замолчала. Никита вдруг увидел, как она качается. Видимо, напряжение, которым сопровождается пение, отобрало у нее много сил.
Он подхватил ее и усадил на бревно у тлеющего костра, служившее своеобразной лавочкой. Ида часто дышала, глаза были прикрыты. Никита вытащил из ушей пробки.
— Ты как, девочка моя?
— Сейчас… отдышусь только.
Ида пришла в себя.
— Что будем делать с тварями и людьми? — спросил он Иду.
— Люди теперь подчиняются мне, а твари — людям.
— Ты можешь им внушить или приказать, чтобы они летели к себе и напали на свое селение? Пусть учинят там полный разгром, пожрут всех, кто попадется им на глаза!
Он хотел, чтобы смертоносное оружие обернулось против тех, кто послал его сюда.
— Только соберусь с силами.
Никита подал ей медный кувшин с водой:
— Испей.
Ида напилась и подняла на него глаза:
— Я готова.
Никита вновь вставил пробки в уши.
Ида поднялась с бревна и запела — минуту, две… Потом смолкла.
Никита вытащил пробки. Ему стало слышно, как птеродактили на лугу вдруг дружно захлопали крыльями и поднялись в воздух. Они возвращались обратно.
От радости, от восторга Никита был готов кричать, плясать — все, что угодно. Бой был выигран, еще даже не начавшись. Воистину только теперь он понял китайскую мудрость: «Хочешь победить в драке — не начинай ее».
Но Ида совсем обессилела.
— У тебя всегда так? Ну, после пения?
— Нет. Но сейчас я сильно напряглась, вложила в голос все свои силы. Да и людей было слишком много.
— Молодец, я горжусь тобой…
Ида в ответ только слабо улыбнулась.
Никита побежал к хижине, распахнул дверь и едва не наткнулся на мечи — воины стояли с оружием на изготовку. Они не знали, что происходило снаружи, и были готовы к отпору.
Никита сделал жест, призывая их вытащить пробки из ушей.
— Все кончено. Твари улетели вместе с людьми и уже не вернутся. Фим, Варда — за мной!
Они отошли подальше от хижин.
— Если все получится, то мерзкие твари нападут на селение караимов.
— Ты хочешь сказать, что они будут убивать своих хозяев? — удивился Фим.
— Да. А у нас есть два пути — отправиться домой или двинуться к селению караимов. Посмотрим, что из всего этого получилось. После взбучки кто-то должен обязательно остаться, скажем — спрятаться в доме. Надо добить их или взять в плен. Разрушим осиное гнездо, уничтожим врага.
— Я согласен, — сразу сказал Фим. Он был воин, он привык воевать. Он понимал войну.
Варда тоже кивнул.
— Но идти придется долго, не менее половины дня.
— Разве мужчину испугает дорога? — фыркнул от возмущения Фим.
— Тогда не будем откладывать. Все сыты, все отдохнули. Фим, пусть твои воины поочередно несут Иду — своей победой мы обязаны ей.
— Хвала всем богам! А ведь в племя привел ее ты, вождь!
Фим подошел к Иде, поклонился ей, потом подхватил на руки и вскинул вверх. Воины громко и дружно вскричали:
— Слава!
Фим посадил Иду на плечо:
— Нести тебя — великая честь!
— В поход! — взмахнул мечом Никита.
Оставив трофеи посреди селения, маленькое войско выступило в поход. Сначала Никита вел их точно в направлении юга, справедливо полагая, что птеродактили будут лететь по прямой, сокращая путь.
Двигаясь к намеченной цели, они с шага переходили на бег, потом снова возвращались к шагу. Ручьи форсировали вброд, река попалась на пути лишь однажды. Они вынуждены были срубить деревья, и за каждое бревно держалось несколько человек — так и переправились.