Продавец шаурмы

— Спасибкииии, миалашка! — один бугай, заросший щетиной, с потными подмыхами, в виде округлых пятен, на пожелтевшей футболке, прямо с подноса выхватил громадную пивную кружку и одним залпом опустошил содержимое, а после этого — несколько раз хлопнул свой ''беременный'' живот собственной клешнёй и весело заржал.

Его товарищ решил последовать его же примеру, но баран не устоял на шатающихся ногах, и тут же плюхнулся таким же, ''мясистым'' мамоном, на несчастный пластиковый столик, который чудом выдержал этого одичалого носорога. Но всё же, жиртрест умудрился-таки делов наделать. От небольшого землетрясения, пустые бутылки, вместе с остальным мусором, градом посыпались на пол.

— Оййй, извеняйтееее! — промямлил динозавр.

Тяжело вздохнув, провела руками по влажным от сумасшедшего напряжения волосам, и перевела взгляд в сторону барной стойки, столкнувшись взором с господином Ахмедом.

По его гневному выражению лица, я вдруг поняла, что хозяин заведения пожелал в этот чудовищный момент, а именно то, чтобы я шустренько прибралась да не расстраивала многоуважаемых гостей, иначе деньжат, как собственного затылка, мне никогда не видать.

Нехотя наклоняюсь за опрокинутыми столовыми приборами, как вдруг, получаю резкий шлепок по собственной филейной части.

— Какова хренааааа?? — рефлекторно отпрыгиваю, сгорая от ненависти, смешанной с отвращением.

— Какая с-сладенькая деточка-а! — бородатый жирдяй ''покачиваясь'' в тесном пространстве меж столами, попытался ухватить меня за талию, — Сколько т-ты стоишь, м-малышка?

О, Боже! Только не это…

— Руки убрал! Иначе полицию вызову! — разворачиваюсь, дабы убежать, но врезаюсь в металлический забор, неожиданно осознавая, что меня попросту в тупик загнали.

— Помогите! Спаситеее! — ору до адской боли в горле, мгновенно уничтожая собственные голосовые связки в пух и прах.

Да кому какое дело в этом блошином коровнике до хрупкой несчастной девушки! Понятное — никому! Музыка бомбит на полную катушку, туристическая пьянь во всю отрывается под хриплое вытьё какого-то местного певца-алкашары, а хозяин ''наливайки'' просто отмахивается от всего происходящего и дальше продолжает в тихую нажираться в компании ''трудолюбивого'' бармена.

— Эйй, м-маленькая… А у тебя, уже был м-мужчинка? — толстозадая свинья продолжает наступление, в то время как я больно шмякаюсь лопатками о ледяные ржавые ворота, с внешней стороны обросшие колючей ажиной.

Идеальное местечко для совершения преступления, не так ли?

Ох… До чего же ты влипла, Мария!

Зажмуриваюсь, забиваюсь в уголок, нашёптывая жалостливые просьбы, оставить в покое, надеясь на чудо, но в глубине души понимаю, что чудеса мне только сняться.

Так и должна на самом деле закончится моя глупая история.

Поражением. Унижением. Грязным позором.

Глава 20

Уничтожающая вонь, подобно ароматам трупной свалки, больно ударяет в лицо, но я боюсь открыть глаза, чтобы достойно встретить смерть.

А именно… Лицом к лицу.

Интуитивно ощущаю, как грязные лапища уродца тянутся к моей юбке. Замираю. Задерживаю дыхание. Готовлюсь дать хоть какой-нибудь отпор, но предчувствую, что двух здоровенных кабанов, хрупкой бабочке одолеть никак не под силу.

Как вдруг, происходит нечто странное. Я слышу крики, затем что-то похожее на удары, за которыми следуют отчаянные стоны, наполненные высококачественной матерщиной. Но когда маты немного стихают, у самого моего уха, раздаётся взволнованный возглас:

— Маша!!!

Через секунду, после всего этого бардака, меня подхватывают тёплые, безумно нежные руки, и резво прижимают к такому же тёплому, мягкому, и такому родному телу.

Открываю глаза, не веря увиденному:

— Максим!

Господи… Спасибо! Спасибо, за всё! Как же я счастлива… Счастлива видеть этого обворожительного засранца, как никогда ранее!

— Дурочка! Что ты тут делаешь? — кажется, вот-вот и прекрасный спаситель потеряет контроль, задушив в своих жарких объятиях.

— Я… Я… Работаю, — отвечаю, а сама всхлипываю, как самая настоящая слабачка.

— Чего?? — Максим ещё сильней прижимает меня к твёрдой, неистово напряжённой груди, так усердно, что теперь я слышу, как бешено грохочет его ритмично бьющееся сердце, словно вот-вот и взорвётся подобно опасной бомбе замедленного действия, — С ума сошла???

— Мне же надо что-то кушать! — отталкиваю парня, на расстояние вытянутой руки, но из объятий не выпускаю побаиваясь, что вдруг спаситель исчезнет.

— Уффффф! — Высоцкий закипает от злости. То ли на меня злится, то ли на себя, то ли на распластавшихся на асфальте искалеченных домагателей с поломанными носами, то ли на всё разом. А затем, просто хватает за руку и тащит к выходу.

Похоже, сегодня я останусь без зарплаты.

* * *

Надо бы скорей убираться из клоповника, пока кто-нибудь на шашлык не разорвал!

— Вэээээй! Стоять! Стоятяять! — не успеваем переступить порожек чёртовой наливайки, как нас настигает басистый рык, вырвавшийся из пасти хозяина заведения.

— Валим, Максим! Валим! — обернувшись, замечаю, троих здоровенных мужланов с какими-то сверкающими в темноте палками, пускающимися вдогонку.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Вот же ш влипли!!!