Продавец пуговиц

Ирина Сергеевна, администратор магазина, отвела девушку в сторону, а босу пообещала все вопросы дорешать самостоятельно. Алексей заметил даму с очень короткой стрижкой и молодого нескладного худющего мужчину, который своей робостью непременно вызывал сожаление. Они обсуждали прием у доктора и тихо делились впечатлениями. Женщина поправила шаль, мужчина потер рукой местами желтеющий на лбу синяк. Этих людей Алексей не мог вспомнить. Новые лица успокоили его. Он замотал головой, разбрасывая волосы светлым нимбом вокруг головы, и вскочил.

— Нет, нет! Все в порядке! Простите меня, — сказал он таким бодрым голосом, каким собирался изъясняться пять минут назад. — Что-то померещилось! Итак, народ меня устраивает. Все хороши. Их одежда тоже. Что с ролями? Все знают, что им нужно делать?

— Конечно, конечно! — я лично всех проверяла. Даже детей и стариков. Все просто молодцы. Алексей Павлович, там уже тру… эээ тело привезли. Самое время начинать! — Ирина Сергеевна коснулась предплечья Алексея, на руке ее сверкнули никелированные часы, оцифрованные только шестеркой и двенадцатью.

— Ирина Сергеевна! Почему часы? Откуда часы? — возмущенный голос разносился по всему магазину, напоминая каждому присутствующему главное условие похорон. Старичок с шарманкой за плечами вынул карманные часы на длинной толстой цепочке и подыскивал место, куда бы их спрятать до окончания «мероприятия». Еще шесть человек виновато расстегивали ремешки наручных часов и убирали их в сумки, рюкзаки или в потайные карманы.

— Алексей Павлович, — спокойным голосом начала вещать та же девушка. — Мы пытались принять во внимание вашу просьбу, но у нас модельное агентство…

Голос Алексея эхом стукнул во все стены и секунду спустя застучал в каждых часах громко и равномерно: «Тик-так, тик-так, тик-так!»

— Отнесите все часы ко мне в кабинет, ничего с ними не случится, не беспокойтесь. Я уберу их в сейф. В кабинете побудет дочь Егора, Полинка, с нашим секретарем. И телефоны тоже оставьте здесь. Все будет в сейфе. На похоронах не должно быть никаких часов! Вернетесь в магазин, все отдам! Под мою ответственность.

Вереница разодетых людей двинулась к самому скучному месту всего здания. Часы в том или ином виде были у каждого, несмотря на строжайший запрет приносить их сегодня в магазин. «Люди не могут не следить за временем, — думал Алексей. — Время — это их проклятие и благословение одновременно. Благословение лишь в том, что время дает возможность измениться. Проклятие во всем остальном, ровным счетом, во всем. Человек так привыкает жить во времени, что не может себе и представить существование вне этой категории. А между тем, все могло быть гораздо проще — нет настоящего и будущего, а точнее и то и другое существовало бы постоянно. Невозможно представить, как расширилось бы наше сознание — наверное, мы стали бы богами. Человек же оставляя прошлое прошлому, и ожидая будущее в будущем, выстраивает последовательность, которую не может нарушить. Жизнь, бывает, смешивает или, скорее, спутывает то, что было и то, что будет так, как малыш нарушает игру в шахматы, грызет короля и прячет под столом „лошадку“, а потом опять выставляет их на доску. Тогда, когда время сдвигается, возникает эффект дежавю или вовсе ощущение сна. Еще чаще рождается некое предсказание. Вот вчера показалось тебе, что кошелек украли, когда он просто залез поглубже в сумку, а уже сегодня его вытащили в трамвае. Или едешь в том же трамвае и возле дверей — три подростка, инвалиды, напоминающие тебе героев одной книги, которую недавно читал. И ты сидишь и вспоминаешь, как они были описаны в романе и что делали. И вроде бы все логично: мальчики — причина этих мыслей. Но тут входит женщина с толстой книгой и садится справа от тебя. С той самой книгой! И что же было причиной? Мальчики или сама книга? Вопрос лишь в банальной путанице со временем и не в чем больше, а ребята те уже совсем другая история, история существующих героев книг…». Размышление продавца пуговиц прервал свежий воздух, который он вдохнул, как только перешагнул порог магазина.

Возле выхода стояла примерочная в виде гроба с большим зеркалом, который не был похож на обычные пеналы для людей, украшенные тканью, это был настоящий саркофаг, готовый съесть человеческие останки. Над примерочной висел аккуратный плакат «Столкнись с ней лицом к лицу!», украшенный довольно милыми картиночками. Любой желающий мог почувствовать себя внутри гроба и самое интересное, что желающими были все кроме ребенка, единственного ребенка, который доставал родителей постоянным нытьем. Даже случайные прохожие, не особо понимающие, что происходит вблизи знаменитого магазина, фотографировались возле или внутри гроба со вспышкой и без. Одним гроб казался явно велик, другим чуть маловат, и ни один не признал, что мерки совпали.