Продавец басен

– Гро-Ала – такая же богиня жизни, как и ее сестры, Церра и Амалея. Но жизнь, это не только победительные злаки, прекрасные животные и смеющиеся дети. Жизнь – это прорастание зерна в дерьме и прахе, это вывернутые утробы, это залитые кровью родильные постели. Амалея живет у тебя здесь, – епископ указал на мой лоб, – Церра – тут, – следующий жест был в сторону желудка, я надеюсь, – но Гро-Ала кипит в твоих жилах.

– Тогда почему она темная и запретная?

– Потому что дуракам нельзя давать в руки меч, они им порежутся. Магия крови слишком сильна и опасна, ею можно творить поистине ужасные дела. Но и игнорирование ее – огромная ошибка, да… Тайное поклонение избранных помогает поддерживать равновесие и дает Империи и эту силу – силу, без которой Империя не сможет выстоять.

– То есть, император, надо понимать, в курсе?

– Обет молчания предлагался не тебе одному, мальчик.

– Хорошо, а если я нарушу обет – что со мной будет?

– Ты лишишься веры и боги возненавидят тебя.

– То есть, я потеряю навык религиозного служения и репутация со всеми богами у меня упадет ниже плинтуса?

– Можно сформулировать это и так.

Да, рискованное, конечно, обещание. Так-то я трепло, могу и разболтать ненароком и не подумав. А с другой стороны – куда деваться, квест-то я принял. А отказ от принятых квестов влечет нешуточные штрафы, как я знаю, тем более квест – серебряный.

– Ладно, – вздохнул я, достал ножик, порезал палец и прижал его к пергаменту.

Глава 19

Как только кровавый вытянутый отпечаток украсил шероховатую поверхность пергамента, тот вспыхнул и сгорел синим пламени, не оставив на полированном столе даже пепла.

– Хорошо, – сказал епископ, откинувшись на спинку скамейку. – Тебя, я вижу, переполняет рой нетерпеливых вопросов, юноша.

Если он меня и переполнял, то я, видимо, очень нечувствителен к своему внутреннему миру.

– Силы темных богов ужасны и непостижимы для человеческой расы, но люди не были бы людьми, если бы не пытались использовать то, что они не в силах понять. Кощунственная магия крови очень, очень сильна и соблазнительна для слабых телом и духом. Гро-Ала щедра к свои последователям, в поверхностном контакте с ними она проста и прямолинейна, как купчиха: все имеет цену крови, и для этой цены нет ничего невозможного. Почти ничего. Мистический, закрытый план этой торговли непонятен ни северному дикарю, режущему связанных пленников на камне крови, ни крестьянину, которой украдкой плещет на старый булыжник у дороги ковшик крови после убоя свиньи. Они оба просто получают то, чего желают: боевую мощь или плодородие грядок. Но что есть кровь по сути своей? Кровь – это прибежище духа, и, жертвуя Гро-Але тела, они жертвуют ей и часть духовной силы жертв – принимая на себя проклятье убиенных. И в конечном счете за все придется заплатить, однажды тяжесть этого проклятья станет так велика, что настанет страшная расплата.

– Воин сам напорется на свой меч? А у крестьянина передохнет вся скотина? Потому что обиженные духи соберутся вместе, накопят сил и напакостят?

– Такое тоже бывает, но это малая плата. Страшнее другое – полная потеря своей души. Когда человек исчезает и превращается в слепой истукан, управляемый чужим духом.

– Непись может превратиться в моба, в скрипт? Епископ вздохнул.

– Я понимаю, что это для тебя – сложные материи…

– Нет! Не сложные! Мне очень интересно, а обратное может случиться? Ну, чтобы истукан превратился в живого человека. И как вообще можно их друг от друга отличить точно? То есть, я вижу, скажем, что в инстах – мобы, а в городах – неписи, но где точная грань? Мобы бессмертны, они возрождаются, но у них нет свободы воли, они делают то, что им прописано, а непись можно убить, но он растет , развивается и действует самостоятельно, да?

– Ты говоришь смешным чужим языком о вещах, о которых лучшие умы размышляли тысячелетиями. Чем человек отличается от духа, беса, нечисти, населяющих этот мир или сбегаюших в него из своих проклятых царств? Тем что в нем есть цельная душа, разум и свобода воли.

– А в духе может все это появиться? Ну, если он будет очень хорошим, правильным духом, например. Епископ усмехнулся.

– «Сказка о благочестивом привидении» – любимая книжка детей, но мы уже не дети и понимаем, насколько сложна и недоступна пониманию изнанка бытия. Нам даны простые заповеди, но даже им следовать мы не в состоянии, а уж постигать непостигаемое....сын мой, иногда блуд ума хуже блуда тела! Вернемся лучше к тому, что тебе предстоит.

– А что мне предстоит?

Епископ перешел на более деловой тон.