Проданный смех

Далее в ряду странностей стояла запертая дверь, ведущая на черную лестницу.

Мы прошли в библиотеку. Я сразу поняла, что Заречная была здесь очень много раз. Человек, написавший книгу, которой присудили первую премию на общенациональном конкурсе, не может не любить читать. Готова спорить, девчонка здесь все излазила.

Я вошла в помещение и невольно присвистнула – передо мной находилась библиотека в полном смысле этого слова. Стены были заполнены книгами от пола до потолка, здесь царил тяжелый классический стиль – темное дерево (кажется, мореный дуб), толстый ковер, лампа под абажуром…

– Как в кино, да? – прочитал мои мысли Сергей. – Даже жуть берет. Особенно вечером.

– Особенно тем вечером, – добавил Алексей. Они с мрачным видом переглянулись.

– Ольга брала отсюда какие-нибудь книги? – спросила я, подходя к тяжелому дубовому столу, на котором – единственное напоминание, что на дворе двадцать первый век, – стоял ноутбук. Из канцелярских принадлежностей здесь были самые настоящие гусиные перья.

– Вы ими пишете? – восхитилась я.

– Нет, – улыбнулся Зорин. – Перо стальное. А мохнатая штучка просто для вида.

Рядом стопкой лежали книги. Я открыла первую, репринтное издание, в переводе на русский, и пробежала глазами страницу наугад. Не поверила глазам. Прочитала снова.

«О. Кролл, издавший в 1609 году в Германии свою книгу, говорил:

«Возьмите неповрежденный чистый труп рыжеволосого мужчины двадцати четырех лет, казненного не ранее одного дня тому назад, предпочтительно через повешение, колесование или посажение на кол… Подержите его один день и одну ночь под солнцем и луной, затем разрежьте на крупные куски и посыпьте порошком мирры и алоэ, чтобы он не был слишком горьким…»

Чуть ниже было отчеркнут еще один «рецепт».

«Хорошо бы месяц вымачивать эту мумию в оливковом масле. Масло вбирает в себя микрочастицы мумии, и его тоже можно применять в качестве лекарственного средства, особенно как противоядие от укусов змеи».

Я в шоке захлопнула книгу.

– Что это? Какая гадость!

– А, – растерялся Алексей. – Не знаю. Может, это Олечка для какой-то своей книжки отыскала. Она мистикой увлекается, Стивеном Кингом, всякой чертовщиной. Она что-то говорила, что ей нужен материал подобного рода.

А в самой запертой двери ничего таинственного не было. Оказалось, что с той стороны ее давным-давно заткнули железным прутом, чтобы не открывалась.

– Я вспомнил, – словно извиняясь, проговорил Зорин. – Она от сквозняка открывалась, а мне лень было замок самому менять, вот я и заткнул ее железякой. Правда, кажется, после того я уже открывал дверь. В общем, закрыть, наверное, закрыл, но совершенно этого не помню. Автоматически, должно быть.

– Ничего, – улыбнулась я. – Многие таинственные вещи на поверку очень просто объясняются. Где ее комната?

Комната, в которой жили Заречная и Бранц, как я уже говорила, выходила окнами в сад, если можно назвать сосновые заросли садом. Но и лесом именовать как-то язык не поворачивается. Пушистые верхушки наполовину закрывали доступ солнечного света, отчего в комнате царил полумрак даже днем, так что белые жалюзи здесь были явно лишними.

Располагалась комната в угловом крыле дома, которое по планировке слегка отходило от общего здания, выдаваясь в заросли сосняка. Кирпичная стена была покрыта диким виноградом, в лучших традициях романтического стиля.

– Виноград крепкий? – спросила я, перегнувшись через подоконник и осматривая лозы. Несмотря на то что этажа было всего три, земля казалась очень далекой, если смотреть сверху. Сосновые деревца заслоняли вид, но я заметила, как что-то мелькнуло метрах в двадцати от дома. Что-то черное и быстрое. Собака, должно быть.

– Вполне крепкий, – заверил Зорин. – Я однажды даже на спор залез по нему на третий этаж.

– Тут ее вещи, – Сергей показал на шкаф.

– Вы их не забрали с собой? – удивилась я.

– Когда мы вызвали милицию, здесь, сами понимаете, нельзя было ничего трогать. А потом… – Сергей посмотрел в окно. – Я все-таки надеюсь, что с ней все в порядке и она вернется. Так что пусть лучше сама приедет и заберет свои вещи.

Интересно! Он сказал «все-таки надеюсь». Значит, в его душе поселилось сомнение в благополучном исходе поисков. Я поинтересовалась, что говорит милиция, какие у них версии объяснения случившегося.

– Лично я считаю, что все это обычная ее придурь, – сказал Сергей. – У нее бывало такое. Она уже сбегала из дома.

– Сбегала из дома?

– Да, когда ей было шестнадцать лет. Тоже летом.

– Причина?

– А без причины. Говорю же, придурь. Как же она говорила тогда? – Он почесал макушку. – Вроде: «Мне нужно было понять, кто я такая и где мое место в жизни», что-то такое. Ну разве нормальная девчонка будет выкидывать такие фортеля?

– Серый, она же творческая личность, – с едва уловимым сарказмом, который, впрочем, звучал по-доброму, сказал Алексей. – Потому ее поступки не стоит судить с точки зрения нормальных людей.

– Да уж, – хохотнул Сергей, – нормальной ее трудно назвать.