Продается дом с дедушкой

– Может, обзвонить кого? – Лариса, уже на правах хозяйки и почти невесты, стала побойчее. А Игорь отметил, что в ванной появились новый флакон с шампунем, другое полотенце, халат, зубная щетка. Значит, переехала.

– Кого? – не понял Игорь.

– Ну неужели у твоей мамы совсем не было подруг? Так ведь не бывает. У меня с детского садика две подружки, со школы, потом с училища…

– Училища? – удивился Игорь. – Какого?

– Музыкального.

– Ты поешь, что ли? – еще больше удивился Игорь. Только певички ему не хватало.

– Да, я пою, немного, – зарделась Лариса.

– И что ты поешь?

– Народные.

– Спой, пожалуйста.

– Не надо, потом, я стесняюсь.

– Спой, я очень люблю народные. И мама любила.

Лариса начала петь «по морозу босиком к милому ходила». Игорь едва удерживался от желания заткнуть уши. Может, на сцене, в общем хоре, это и звучало хорошо, но в квартире, от гортанных выкриков, ахов, охов и взвизгиваний у него начало стучать в затылке. Голос у Ларисы был громкий, сочный, но, как бы это сказать… противный. Игорю никогда не нравились «народники», которых так трепетно любила мама. Ему казалось это чересчур манерным, показушным – с этими позами, руками вразлет, неестественно повернутыми головами. Мама всю жизнь мечтала попасть на концерт ансамбля Моисеева – так и не попала. Она мечтала увидеть «живую» Людмилу Зыкину. Если по радио передавали «Течет река Волга», мама всегда плакала.

Когда Лариса запела «Валенки», Игоря скрутило – ему захотелось заткнуть ей рот. Лариса старательно горланила, поводила рукой и эхала. Ему хотелось плакать оттого, что мать любила именно такую музыку, и умереть, потому что он вдруг понял – его жизнь определилась, а он и не заметил. Теперь он будет рядом с Ларисой или Лариса – рядом с ним. Нельзя же бросить девушку, которая помогала хоронить его маму. И он будет подлецом, если на ней не женится. Ведь она пережила его запой и покорно жарила яичницу по утрам. Да, не красавица. Но нужна ли ему непременно красавица? Или ему нужна именно такая, как Лариса? Игорь вдруг понял, что уже ничего не решает, что от него ничего не зависит. Что за него уже давно все решено – на небесах или им самим, – когда его вдруг понесло на лестничную площадку, где он столкнулся с Ларисой.

Удивительное у нее лицо – вроде бы яркое, крупное, глаза раскосые, скулы высокие, а все равно блеклое. Он ее никак не мог запомнить. Вглядывался, всматривался, но стоило ей поменять прическу или переодеться в другой халат – все! Новый, незнакомый человек. Просто хамелеон, а не женщина – умеет быть незаметной, а тут вдруг подала голос, спросила про подруг. То шуршит тапочками, то вдруг, как сейчас, убирает бутылку со стола, давая понять, что вечер окончен. И что он о ней знает? Ничего. Суп варит вполне приличный, пусть и из синюшной курицы, которую сначала надо обуглить над газом, и по всей квартире еще долго пахнет жженой кожей. Поставила искусственный цветок в мамину любимую вазу на холодильник. Игорь хотел сказать, чтобы убрала, но не стал – ну стоит искусственный букет, ему не мешает. Так, раздражает слегка. Странно просто – зачем ей искусственные цветы? Может, намекает, что нужно подарить букет? Дура. Его такими намеками не возьмешь.

Сашка попрощался и ускакал – под окнами его ждала очередная пассия. Игорь выглянул, ради интереса, – красотка, как всегда. Тонкая, струящаяся, смешливая. Сашка только поднял руку, и тут же нарисовалось такси, которого сроду у их дома не появлялось. А тут отъехало от соседнего подъезда. Как всегда, Сашке везло. А ему, значит, оставаться со скуластой Ларисой. Ладно бы просто скуластая, так еще и здоровенная. Дылда, как есть дылда!

Ну да ему не привыкать! Еще в школе Сашка считался красавчиком, а Игорю доставались неприметные, неказистые подружки-прилипалы главных красавиц, которые, конечно же, все как одна были Сашкины. Но Игорь не брезговал, довольствовался тем, что само шло в руки. А если под портвейн, то и вообще нормально – любая сгодится.

Игорь регулярно таскал из материнского кошелька деньги. Мать сокрушалась: думала, что перепутала на кассе в магазине, а кассирша оказалась непорядочной. Грешила на то, что выронила, когда мелочь в метро доставала. Очень переживала, но ни разу на сына не подумала.

Он, Игорь, по сути был такой же невзрачной подружкой при красавце-друге. И тоже что-то рыпался, пытался, тщился доказать, выпрыгнуть, да хотя бы допрыгнуть. Из-за Сашки он даже записался в школьный кружок художественного слова. Сашка, конечно же, был звездой кружка – читал блестяще, на всех праздниках его выставляли читать стихи про партию и Ленина. Удивительно, но у Сашки получалось искренне, через душу, да так, что весь зал рыдал. Игорь оказался бездарным.

Однажды силами кружка решили поставить спектакль. Остановились на «Бременских музыкантах». Сашке, естественно, досталась роль Трубадура. Принцессу играла первая красавица школы – Ленка Купленова. Естественно, по уши влюбленная в Сашку. Они даже целовались тайком.