Прочитавшему — смерть

Поскольку Фрицу выпала участь обслуживать сразу одиннадцать душ, я предложил взять на себя все хлопоты по части выпивки. Преимущество такого расклада состояло в том, что я знал, кто что пьет, и мог наполнять опустевшие стаканы и бокалы, не задавая лишних вопросов, кроме того, Сью Дондеро вызвалась мне помогать. Мало того, что это было приятно, но мне ещё и представился удобный случай (когда мы с ней вдвоём суетились у столика с напитками) предложить ей сделать то, на что мне очень хотелось склонить кого-нибудь из компании ещё наверху, в оранжерее, но не было случая. Сью согласилась, и мы уговорились, что условный сигнал я подам, почесав правое ухо.

— Я рад, что вы не изменяете вермуту с содовой, — добавил я. — Девушка с такой внешностью имеет обязательства перед обществом. Продолжайте в том же духе.

— Не перед обществом, — возразила она. — Перед правописанием. После виски или джина у меня наутро голова раскалывается и буквы скачут перед глазами. Представьте сами: вместо «темная личность» я умудрилась написать «темное личико»!

— Какой ужас! — я всплеснул руками. — Должно быть, вы при этом смотрели на Нину Пэрлман.

Воздав должное супу, они в один присест расправились с пирожками. Что касается светской беседы и развлечения гостей, то они прекрасно обходились без меня, разве что пару раз мне пришлось ввернуть несколько словечек. Я порадовался, что Вульф удрал и избежал душевной травмы, которую неизбежно получил бы, увидев, как все, за исключением Элинор Грубер и Хелен Трой, обращаются с утятиной. Бедняги так наелись, что не отрезали и клали в рот по кусочку, а, за исключением двух, вяло ковырялись в своих тарелках. Я понаблюдал за ними и понял, что если не принять срочных мер, дело может кончится плохо. Я возвысил голос, стараясь привлечь внимание:

— Дорогие дамы! Я хочу с вами посоветоваться. У нас…

— Речь, речь! — пропищала Клэр Бэркхардт.

— Это она и есть, дуреха! — пояснил чей-то голос.

— Оле, оле, — пролепетала Хелен Трой.

— У нас демократия, — сказал я. — Насильно запихивать в вас ничего не будут, даже приготовленный Фрицем салат. Как ваш хозяин и отнюдь не тайный воздыхатель я хочу, чтобы вы получили удовольствие от нашего вечера и, уходя, говорили: «Арчи Гудвин — парень что надо, на него можно положиться. Мы были полностью в его власти, а он дал нам возможность сказать „да“ или „нет“».

— Да! — выкрикнула Бланш Дьюк.

— Благодарю вас, — учтиво склонил голову я. — Я хотел спросить, кто из вас хочет отведать салата? Если хотите, то Фриц будет счастлив обслужить вас. Если нет… Итак, да или нет?

Я насчитал шесть или семь «нет».

— Вы по-прежнему согласны, мисс Дьюк?

— Что вы, конечно, нет. Я не знала, что вы имеете в виду салат.

— Что ж, значит, салату не повезло. А вот по поводу миндального пломбира мы голосовать не будем. Попробуйте хотя бы на язычок. — Я повернулся к Фрицу, стоявшему чуть сзади. — Извините, старина, так уж вышло.

— Да, сэр. — Он принялся собирать тарелки с нераспробованными утятами, одним из его коронных блюд. Я не стал выражать ему сочувствия, поскольку я его предупреждал. У меня было куда больше возможностей, чем у него, познакомиться с гастрономическими вкусами американок. Вот в обществе гурманов утята бесспорно стали бы сенсацией.

Горечь пилюли Фрицу чуть-чуть подсластила реакция наших перекормленных лакомок на миндальный пломбир. Хмель возымел своё действие, и некоторые из них пренебрегли правилами хорошего тона, принявшись за мороженое, пока Фриц ещё не обслужил остальных. Порция Лисс воскликнула:

— Боже мой! Просто божественно! А как вам, миссис Адамс?

— Не знаю, Порция. Мне ещё не положили.

Но несколько минут спустя она все же признала, хотя и довольно сдержанно:

— И впрямь вкусно. Просто замечательно.

Остальные не скупились на похвалы. Хелен Трой первая покончила с пломбиром. Она встала, отодвинула стул и оперлась обеими ладонями на стол.

— Оле, оле, — язык у неё уже заметно заплетался.

— Кто там держит речь? — выкрикнул чей-то голос.

— Я. Это девичья речь.

Кто-то прыснул.

— Да, девичья, — настаивала она, — в моем-то возрасте. Я всё сидела и думала, что мы можем сделать для мистера Гудвина, и теперь хочу провести голосование. Давайте проголосуем за то, чтобы одна из нас подошла к мистеру Гудвину, обняла его, поцеловала и назвала его Арчи.

— А кто именно? — осведомилась Мэйбел Мур.

— Сейчас проголосуем. Я выдвигаю себя. Я уже встала.

Раздались протестующие возгласы. Клэр Бэркхардт, сидевшая слева от Хелен Трой, ухватила её за локоть и усадила на место. Выдвинули первых кандидаток. Кто-то предложил бросить жребий. Каких-нибудь полчаса назад я не стал бы вмешиваться, надеясь на то, что повезёт Сью или Элинор, но на этой стадии я уже не мог рисковать — они так разошлись, что остановить их уже было бы трудно.

— Вам не кажется, что следовало бы посоветоваться со мной? — спросил я.

— Не встревайте, — отмахнулась Бланш Дьюк.

— Прошу прощения, но я вынужден. Риск слишком велик. Если одна из вас сейчас подойдёт, обнимет и поцелует меня, я, быть может, и вспомню, что я хозяин, а быть может и нет. С другой стороны…