Пробуждение цикады

Оставить Тайкана один на один с пустотой Анна не могла. Поездка могла стать зацепкой для возвращения инкуба в реальность.

— Наири, если вы собираетесь взять Тайкана с собой, нужно поставить клеймо.

Чашка с чаем в руках Анны дрогнула, так что горячий напиток чуть было не плеснул на руку.

— Какое еще клеймо?

— Подтверждающее, что он — ваша собственность. В Эстрайе всех рабов клеймят, — спокойно пояснила служанка и повернулась к дверям, — Эй, иди сюда!

Проходивший мимо раб замер от ужаса и, упав на пол, на животе пополз в святая святых — личные покои Воплощения Великой Лилит.

— Раздевайся! — служанка словно не замечала его состояния.

Бедолага с трудом выполнил приказ — он изо всех сил прижимался к полу. Раздосадованная суккуб сама подошла к несчастному и рванула ткань, прикрывающую спину. Взорам присутствующих открылся жуткий шрам на лопатке.

— Тебя что, каленым железом прижигали? — охнула Анна.

Мужчина обмер: промолчать — преступление. Ответить… тоже нельзя, в присутствии Наири рабы бессловесны. Спасла его служанка:

— Конечно. Не татуировать же их.

При мысли, что к шрамам Тайкана присоединиться еще один, тем более — такой, Анне стало нехорошо.

— Ну уж нет!

— Наири, таков закон!

— Сколько он отлеживаться будет? Нам выезжать через два дня!

— После клеймления рабу дается остаток дня и ночь. А на рассвете он обязан вернуться к работе.

Остаток дня и ночь. Все, что дозволено тому, кто только что вернулся с того света. Анна выругалась. Почему она вообще допускает мысль, что кого-то будут прижигать раскаленным железом? Да, со своим уставом в чужие монастыри не лезут. Но она и не лезла — сами притащили! И гнев свой Анна направила на того, кто это сделал.

Эйр спокойно выдержал устроенный скандал. Вытянулся в струнку, глядя мимо Наири, и твердил как попугай, что закон нарушать недопустимо.

Ему самому становилось плохо при мысли о клеймлении бывшего друга. Но еще тяжелее было смотреть на расстроенную Наири. Хорошее расположение духа Воплощения Великой Матери — залог процветания Эстрайи, и он, Эйр, делал все ради её благополучия. Но почему-то где-то в душе зародилось неприятное чувство. Словно ссадина зудела. Маленькая, но очень противная. И он сделал полшага назад — согласился на отсрочку.

Сам Тайкан совершенно равнодушно отнеся к известию о том, что сейчас его клеймить не будут. Ему на самом деле было все равно, коснется кожи раскаленный металл, или нет. Да и новость о поездке в Академию его не тронула.

Анна расстроилась — никаких эмоций. Даже взгляд остался пустым. Но отступать она не собиралась. Болезнь Тайкана превратилась в личного врага, которого следовало уничтожить, да так, чтобы заложник остался цел.

11

Два дня подготовки к отъезду прошли в суматохе. Весь штат суетился, изо всех сил стараясь не потревожить Наири, но она поддалась всеобщему настроению. И назначенный день встретила с каким-то облегчением.

Овальный двор наполняли инкубы, суккубы и животные. Орали верблюды, ржали лошади, собаки носились между ногами, заставляя горбунов нервничать. Крики, шум, гам столбом поднимались к бесстрастному небу. Но стоило появиться Наири и королю, воцарилась тишина. Даже животные замолчали.

К крыльцу подвели двух богато украшенных верблюдов. Анна узнала белого — он вез её в прошлый раз. Кибитка на его спине уже не вызывала страха, но спина заныла, предчувствуя тяжелые времена.

Другие корабли пустыни выглядели поскромнее. Часть служила верховыми животными рорага, остальные тащили поклажу. Караван собрался внушительный.

Но при выходе из города он еще увеличился. В голове цепочки шли трубачи, оглашая окрестности ревом своих инструментов. Им вторили барабанщики, и рокот заглушал шум собравшийся полюбоваться выездом толпы.

Солдаты сверкали на солнце вскинутыми на плечи изогнутыми клинками. Их верховые дромадеры шли ровными рядами, высокомерно поглядывая на окружающих.

Попарно прошли слуги, неся на плечах усыпанные самоцветами сосуды. Рулоны шелка соперничали разноцветьем с весенним лугом, а сложенные пирамидами на блюдах фрукты плыли над дорогой, услаждая взор и обоняние.

И только, когда драгоценная река протекла, извиваясь, по улицам, на дорогу вступили рораги.

Двадцать пар пеших телохранителей предваряли проход повелителя. Сорок ехали верхом на красочно убранных верблюдах, и только после них над упавшими ниц подданными проплыл паланкин Его Величества.

Между ним и белым верблюдом Наири снова несли драгоценный скарб, и рораги, выделенные для охраны госпожи, зорко оглядывали толпу.

Тайкан шел справа, сразу за опахалоносцем. Едва оправившись от ран, еще не восстановив силы, бывший рораг наотрез отказался сесть на выделенного ему верблюда:

— Нижайше благодарю Наири за милость. Но не по чину презренному рабу такая честь.

Анна уступила и теперь кидала тревожные взгляды, прикрываясь веером.