Вскоре после этого мы сблизились еще больше. У меня в кошельке еще хранится листок бумаги, где Юми написала посвящение этому событию. Оно гласило: “Дорогой Дэвид, ты — мой парень! Я отдам тебе всю свою любовь…”
Под утро, после наших страстных объятий и поцелуев, мне приснился интересный сон, в котором я чинил маленькое электронное устройство. Фактически, мне нужно было его заново собрать.
Шурупы никак не хотели становиться на место, и это было как-то связано с напряжением, которое я ощущал прошлой ночью из-за недостатка опыта и из-за того, что Юми была на 30 см ниже меня. Днем я повел девушку в кафе и купил ей дюжину роз.
Вскоре наше сексуальное общение стало намного лучше и уже не напоминало хирургическую операцию. Юми спросила, почему той ночью я был так серьезен, хотя я не догадывался об этом, пока она не сказала.
После того, как мы вступили в сексуальный контакт, столкновения между нами стали еще интенсивнее. Я начал осознавать, больше из внешнего психологического знания, чем из внутреннего накала эмоций, что отношения между мной и Юми “неконструктивны”.
И вновь, я не хотел видеть уже знакомые паттерны поведения “потакания”, характерные для периода зависимости от марихуаны.
В конце концов, я мог по пальцам пересчитать дни, прошедшие без слез. Каждый раз, когда она пыталась манипулировать моими эмоциями, угрожать разрывом или делать миллион других неприятных вещей, чтобы заставить меня чувствовать себя “недостойным”, я разражался слезами.
Никогда раньше я не чувствовал ни таких величайших взлетов, ни таких катастрофических падений. Такое нестабильное состояние пугало меня до полусмерти, ибо другой человек мог так сильно влиять на мое эмоциональное самочувствие.
Я пригласил Юми к себе домой на праздник Дня Благодарения, сразу же после того, как мы стали близки. В ту пору мы как будто сошли с ума и “занимались любовью” дважды в день. Затем, по возвращении в колледж, нам пришлось делать это урывками между приходами и уходами моего тогдашнего соседа по комнате — Арти.
Хотя Арти, казалось, все понимал и не реагировал на нашу тягу друг к другу, в наших контактах с Юми имелось одно заметное и прискорбное исключение, что нашло отражение в моих личных дневниках. Скажем так, мы должны были воздерживаться от глупостей, если в это время Арти находился в комнате!
Мне стало трудно справляться со стрессом и напряжением от всех взлетов и падений. Тело было физически истощено от тех испытаний, через которые мне пришлось проходить.
Истощение возникло и в результате плохого нерегулярного питания блюдами быстрого приготовления в кафе полуфабрикатов. Я прочел ченнелинговую книгу д-ра Нормы Миланович
Хотя я никогда слепо не доверял никакой ченнелинговой литературе, в книге Миланович было нечто, что казалось странно знакомым.
Я поклялся учитывать предложения арктурианцев, и уже почти отказался от мяса и коровьего молока, предпочитая макароны и соевое молоко, чтобы уменьшить количество потребляемых жиров животного происхождения.
Я чувствовал, что, по требованию Высших Сил, должен питаться именно так, и это, конечно, было серьезным изменением в диете. Но я еще ел много сахара и других содержащих жиры продуктов. Прошло еще много времени, прежде чем я стал полностью “придерживаться инопланетной диеты”.
Истощение тела также было вызвано моей интенсивной практикой игры на ударных инструментах, иногда по два часа в день в музыкальной комнате. Это вызывало еще больший стресс в период падений.
Все усугублялось еще больше ужасным качеством кровати, на которой я спал в общежитии. В центре матраца была продавлена дыра размером с лунный кратер.
Поскольку в то время я спал на животе, спина была неестественно изогнута и сжата всю ночь, а шея сильно смещена влево, оставляя вмятины на подушке. Любой хиропрактор скажет, что это самое худшее положение, в котором можно спать: позвоночник скручивается в двух разных точках.
Поскольку тягостная печаль страстных битв с Юми продолжала усугубляться стрессами от ощущения надвигающегося конца, я был абсолютно разбит. Все началось незадолго до того, как я заметил, что все мышцы левой стороны спины зажаты, и мне трудно стоять прямо.
Вообще говоря, небольшого расширения хватило на некоторое время, и проблема как бы исчезла. Я совершенно забыл о ней, когда однажды выгнул спину, сидя на стуле и беседуя с кем-то в кафе.
Я попытался заставить спину “затрещать” для высвобождения небольшого напряжения, чтобы почувствовать себя лучше. Однако послышался треск, и все стало еще хуже. Намного-намного хуже. Ах! Ох!
Кое-как мне удалось добраться до комнаты в общежитии. Боль была невыносимой. Спина полностью выгнулась дугой, вынуждая меня наклоняться влево и вперед. Я чувствовал себя как сгорбленный старик.