Проблеск истины

Сегодняшний день, напротив, начался бездарно; главным призом были аисты. До этого Мэри видела их всего дважды, в Испании. Первый раз — в небольшом кастильском городишке по пути в Сеговию, куда мы направлялись через горы. Мы въехали на живописную центральную площадь в полдень и укрылись от палящего зноя под сводами гостиницы, чтобы наполнить вином бурдюки. В гостинице было прохладно, подавали отменное пиво. На центральной площади раз в году устраивали бесплатную корриду, и каждый желающий мог помериться силой с тремя быками, которых выпускали из деревянных коробов. Это было главное событие года, без смертей и увечий не обходилось почти никогда.

В тот день Мэри заметила гнездо аистов на церковной крыше, повидавшей на своем веку немало бычьей и человеческой крови. Жена владельца гостиницы повела ее в комнатку наверху, откуда можно было сфотографировать аистов, а я остался в баре с хозяином местной компании, занимавшейся грузовыми перевозками. Мы поговорили о кастильских городах и об аистах, которые испокон веков вьют гнезда на крышах церквей; из рассказов моего собеседника я понял, что это и сейчас не редкость. Аистов в Испании любят и никогда не обижают. Считается, что они приносят городу удачу.

Владелец гостиницы рассказал, что в городке находится мой соотечественник, некая разновидность англичанина; большинство считало его канадцем. У него сломался мотоцикл, и он застрял здесь без гроша. Нужную деталь для мотоцикла он заказал и ожидал ее прибытия из Мадрида; деньги ему тоже должны были прислать, никто в этом не сомневался. В баре все отзывались о нем с любовью и жалели, что его нет. Он подрабатывал художником и отлучился по делам, но за ним могли послать: всем хотелось, чтобы я с ним встретился. Интересным было то, что он не знал по-испански ни единого слова, за исключением слова joder,[6] и прозвали его соответственно мистер Йодер. Владелец гостиницы сказал, что я могу оставить для мистера Йодера записку. Я не знал, о чем написать неведомому соотечественнику со столь решительным именем, и в конце концов оставил ему 50 песет, сложив их особым способом, как делали в Испании в старину. Этот поступок был встречен всеобщим одобрением; меня заверили, что как минимум десять песет из пятидесяти мистер Йодер потратит тут же, не отходя от стойки.

Я поинтересовался, хороший ли художник мистер Йодер, и хозяин транспортной компании ответил:

— Поверь мне на слово, хомбре, он не Веласкес и не Гойя. И даже не Мартинес де Леон. Но времена изменились, и кто мы такие, чтобы критиковать?

Мисс Мэри спустилась в бар и сообщила, что сделала несколько снимков, хотя это баловство, так как у нее нет телескопического объектива. Мы расплатились, выпили за счет заведения холодного пива, покинули городок и поехали в Сеговию, навстречу ослепительному солнцу. На перевале я притормозил и посмотрел на город. Над ратушей по красивой дуге заходил на посадку аист. Он пролетел над рекой, где женщины стирали белье. В тот день нам пересек дорогу выводок попугаев, а ближе к вечеру, высоко в безлюдных и диких горах, мы видели волка.

С тех пор не прошло и года (в Испании мы остановились по пути в Африку), и сейчас мы смотрели на желто-зеленый лес, который слоны уничтожили как раз в то время, когда мы ехали в Сеговию. В мире, что меняется так быстро, у меня не было времени на печаль. Я был уверен, что никогда больше не увижу Испании, однако вернулся, чтобы показать жене Прадо. Испанские пейзажи я помнил до мельчайших деталей и любил их, как любят собственные вещи; мне не было нужды освежать их в памяти. Но я хотел показать их Мэри, причем без искажений и небрежностей. Я хотел, чтобы она увидела Наварру, и обе Кастилии, и волка в безлюдных горах, и аистов на башне. Еще была медвежья лапа, прибитая к церковной двери в Барко де Авиле, хотя наивно было бы надеяться, что она до сих пор цела. Мы без труда нашли аистов, и увидели волка, и полюбовались божественным видом на Сеговию, что открывается, когда подъезжаешь по незнакомой туристам дороге. В окрестностях Толедо таких дорог не осталось, а вокруг Сеговии еще есть, и мы видели ее всю как на ладони, и изучали сплетения улиц, словно карту незнакомого города, в котором с детства мечтали побывать.