Проблемы рациональности (СИ)

За все этим есть своя метафизика. Своеобразный символ стандартно-типового сообщения - предлог о. Метафизический смысл конструкции "сообщение о" - отстраненность, личное неучастие оператора, эмоциональное невникание человека, работающего с информацией, в содержание этой информации... Стало чем-то неприличным искренне обсуждать уже и дела профессии в кругу специалистов, - только информировать. О нашем времени С. С. Аверинцев говорит: "Все стало несерьезно... ". За несерьезностью нетрудно рассмотреть бегство от непосильно серьезного. В теориях современного русского языка предлог о выражает так называемые объектные отношения (наряду с предлогами про, относительно). В отличие от ряда иных отношений (пространственных, временных, причинных, целевых), выражаемых другими предлогами, объектный предлог о выводит говорящего из имманентности факта присутствия и из эмоциональной включенности в ситуацию. Он предупреждает состояние захваченности процессом и ставит человека в сравнительно более отчужденное отношение к нему. Не случайно мы к близким людям с трудом применяем предлог о: скучать по сыну (устар. - по сыне), а в более древние времена бытовало еще более теплое скучаю за тобой. В целом же объектная матрица разбивает континуум мыслей и чувств на отдельные информативно-дискретные части по формальным признакам.

В логическом руководстве для будущих журналистов (этот текст настолько говорит сам за себя, что мы должны дать ему право высказаться) сказано: "Нельзя ли <...> исправить дефекты стихийных процессов номинации, сознательно уточняя содержание и объем понятия и затем закрепляя за этим понятием одно и только одно имя? Если невозможно полностью освободиться от размытых понятий, то нельзя ли, по крайней мере, свести их употребление к минимуму <...>. В подавляющем большинстве так называемых обыденных ситуаций размытые понятия вполне пригодны для решения соответствующих познавательных и коммуникативных задач. Выше отмечалась неопределенность понятий типа "старый", "толстый", "красивый" и т. п. Однако они полностью отвечают потребностям, скажем, описания знаменитого литературного героя в следующем отрывке: "В бричке сидел господин не красавец, но и не дурной наружности, не слишком толст, не слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод". Вероятно, волею автора облик Павла Ивановича Чичикова мог бы быть нарисован и по более точным "параметрам" (возраст, объем груди и талии и т. д.). Но такое описание было бы неестественным для повествователя и ненужным для читателя.". "Дефекты стихийных процессов номинации" - это ведь сказано не о чужеземце и не о дите малом, которые березу сосной "номинируют". Дефектной оказывается сама жизнь языка, которая сплошь грешит омонимией и полисемией. Живой язык уступает явно совершенству языка рассудка, он слишком неопределенен, неумен в своих "размытых понятиях". Понимая, правда, что "невозможно до конца освободиться от размытых понятий" (это звучит как страшный сон из царства разума) рассудок, прощая, готов на меньшее, на более трезвое: "свести их [размытых понятий] употребление к минимуму". Выясняется, правда, что это была всего лишь шутка, игра мысли, поскольку "размытые понятия вполне пригодны для решения соответствующих познавательных и коммуникативных задач". К таким "задачам" относятся, например, поэзия и проза (которые номинируются рассудком как "литературная фикция"). И далее. При всей ущербной неопределенности понятия "старый", "толстый", "красивый" и т. п. вполне пригодны и отвечают "потребностям... описания" Чичикова, поскольку более точное описание "было бы неестественным для повествователя и ненужным для читателя". Рассудок невольно признал: читатель живет в неопределенном! Читателю нужен свободный язык.