Проблема с миром

– И не смейте упрекать меня за мой тон, черт вас возьми! – рявкнул на него Орсо. – При всех ваших страданиях вы один из немногих, кто поистине может сказать, что сам навлек их на себя!

Брок отвел взгляд, подергал слабыми пальцами простыню возле обрубка своей ноги и ничего не ответил.

Орсо упал на единственный жесткий стул, который стоял в этой узкой комнатушке.

– Зачем, черт возьми, зачем вы это сделали? У вас было все! Богатство, положение в обществе, восхищение окружающих. Вы, черт подери, нравились даже вашим врагам! Неужели вы действительно полагаете, что ваши приспешники настолько уж лучше справились бы с работой, чем мои?

Брок открыл рот, собираясь ответить. Потом сморщился, пожал плечами, болезненно закряхтев, и повесил голову.

– Какое это теперь имеет значение?

Они замолчали. Орсо понурился на своем стуле еще больше.

– Почти никакого.

– Моя жена…

Орсо ощутил, как его лицо искривилось болезненным спазмом. Даже упоминание имени Савин по-прежнему было мучительным. Словно засевшая заноза, которую он никак не мог вытащить.

– Ее пока не нашли, – проворчал он. – Но архилектор Пайк отправил людей на поиски. Она не уйдет далеко.

– Она не принимала никакого участия в этом…

Орсо издал безрадостный, лающий смешок.

– Прошу вас! Будто бы она хоть раз в жизни ввязывалась во что-то, не разузнав все досконально! У меня нет ни малейших сомнений, что она не менее виновна, чем вы, если не более. В отличие от вас, у нее даже нет оправданий в виде молодости, дурости и чрезмерно раздутого самомнения.

Жестокость по отношению к человеку, настолько раздавленному телесно и духовно, нисколько не помогла Орсо. Он просто почувствовал себя жестоким, вот и все. А мог бы и выказать великодушие, верно? Он ведь победил, не так ли?

Так почему же он чувствует себя так, будто проиграл?

– Мои друзья… – выдавил Брок.

Его глаза выглядели немного влажными. Но, возможно, это было просто от боли.

– Мертвы, – отозвался Орсо.

Брок оскалил зубы, пытаясь сползти обратно на кровать. Его зубы все еще были розовыми от крови.

– Могу ли я попросить… чтобы им хотя бы устроили достойные похороны?

– Они отправятся в яму вместе с остальными. Мне нужно похоронить сотни тех, кто был мне верен. Я не могу тратить силы на предателей.

Кровь и ад, как это все было мерзко! Он поднялся, оттолкнув свой стул, и повернулся к двери.

– Они были хорошими людьми, – прошептал Брок.

По какой-то причине это вызвало у Орсо исключительную ярость.

– Хорошие, плохие – все они теперь просто мясо. Если это вас чем-нибудь утешит, вам не придется долго терзаться из-за этого. Ваше собственное повешение состоится в течение этой недели.

И он вышел в дверь, сжимая кулаки.

Правда

– А!

– Мой наставник по писаниям говорил, – пробормотала Зури, сосредоточенно сузив глаза и продергивая нитку, – что боль – это благословение.

– Этот человек нравится мне все меньше и меньше. – Савин выдавила бледную улыбку. – Не в первый раз твоя игла приходит мне на помощь. Правда, обычно это была оторвавшаяся пуговица… а не моя собственная голова…

Она заметила, что платье Зури порвано с одной стороны. В дыре виднелись туго намотанные бинты, а бурая грязь, которой была измазана ткань вокруг разрыва, была вовсе не грязью, а засохшей кровью.

– Зури…

– Обо мне не беспокойтесь, – отозвалась она, не поднимая глаз от работы. – Это не моя кровь.

Савин опустила взгляд вниз и посмотрела на собственное платье: такая же засохшая грязь покрывала его спереди целиком.

– Моя?!

– Мой наставник по писаниям также говорил, – она продолжала шить с той же осторожностью и точностью, что и прежде, – что черепные травмы часто вызывают сильное кровотечение.

– Человек с разнообразными интересами, должно быть.

– Вы даже не представляете.

Они перебрасывались репликами, словно обсуждали дела в самый обычный день, а не прятались в грязной дыре под корнями упавшего дерева после того, как вся их прежняя жизнь развалилась на куски. Савин обхватила себя руками, обхватила руками ребенка в своем животе и ощутила – благодарение Судьбам! – как он шевелится. Плечо, бок, шея ощущались одним комком пульсирующей боли; очевидно, этой стороной она ударилась о землю. Она запросто могла быть мертва.

Зури сказала, что взорвалась пушка. Осколок металла по касательной задел ее голову, сорвав парик и швырнув ее на землю. Немного ниже, и ее мозги были бы разбрызганы по всему склону. Она пропустила всю сумятицу отступления, болтаясь без сознания на заду повозки. Светская дама должна вести себя так, словно не прикладывает никаких усилий – то, что ей нужно, просто случается рядом. Она пришла в себя уже здесь, в лесу, с самой ужасной мигренью, какую ей только доводилось испытывать.

Она запросто могла быть мертва.

Но когда подобные мысли приносят тебе утешение, тут-то ты и понимаешь, насколько все плохо.

– А! – вскрикнула она снова, когда Зури снова ткнула ее иглой.

– Постарайтесь потише, – буркнул Броуд, сидевший на корточках возле прогнившего остова древесного ствола. Блеснув стеклами, он повернул голову, вглядываясь в чащу. Его голос звучал хрипло и глухо. – Наверняка за нами охотятся.