Про Арину и Леру

— Ты же знаешь как болезненно я отношусь к проигрышу, — самокритично ответила Арина. — Вот и Селёдкина-робот решила поиграть со мной в поддавки. Подумала, наверное, что я расстроюсь, что у меня испортится настроение, а из-за этого я допущу какую-нибудь ошибку. Например, в состоянии стресса пройду на красный сигнал светофора и прочее, и прочее…

— И счёт 5–4 вполне подходящий для такого случая. У робота нет никаких амбиций и стремления выиграть, как это бывает у любого человека, — заметил Максим.

— Мне интересно, — сказала Катя. — Зачем наши роботы ходят в школу? Ведь они и так обязаны знать о достижениях современной науки. Им не нужно изучать строение хламидомонады или решать квадратные уравнения, в их программе всё и так заранее заложено.

— Наверное, их запускают к людям, в частности в школу, чтобы посмотреть, как они будут вести себя в этой среде. Если выявятся недостатки, в том числе и с нашей помощью, то робота усовершенствуют, чтобы использовать в интересах человечества. Ладно. C Cелёдкиной покончено, — вздохнул Максим. — Переходим к шутнику всех времён и народов.

— Шутник всех времён и народов перестал быть шутником, — начала Катя.

— Может быть, — перебила Лера. — этому есть другое объяснение?

Максим задумался:

— Попал в аварию и потерял память? Какая ещё может быть причина для того, чтобы Семёнов перестал быть Семёновым?

— Уж поверьте, — сказала Катя. — Если бы Саша Семёнов попал в аварию, об этом узнала бы вся школа…

— И пришла навестить его в больничную палату, — хмыкнул Максим. — Давайте ближе к делу.

— Ну вот, — продолжала Катя. — Для начала я сделала вид, что забыла название его любимой музыкальной группы и попросила напомнить. И представьте, что ответил Александр Семёнов, гитарист, автор песен и музыкант с абсолютным слухом?

— Что? — охнули девочки одновременно.

— Он сказал: «Никакая группа мне не нравится. Музыка — это бесполезное нагромождение звуков. Слушать её — впустую тратить драгоценное время.»

— Так прямо и сказал? — растерялась Лера. — Наш Семёнов?

— Прямо так и сказал, — продолжала Катя. — Тогда я забросила ему пару мемов, которые он совершенно точно должен знать.

— И что он? — спросил Максим.

— В ответ он сделал равнодушное лицо и не подхватил мою шутку.

— Например, какую?

— Помнишь ту смешную песенку, которую мы пели в КВНе: «Я скачу, скачу, скачу…

— Ветер в голове…» — подхватили хором ребята.

— Вот видите? Эту белиберду невозможно забыть! Дальше начинаю рассказывать историю, которую, кстати, он сам и сочинил, ну ту, помните, — о планете красных помидоров?

— Помню, — улыбнулась Лера. — Мы тогда на чаепитии в честь окончания учебного года изображали космонавтов, отыскавших планету красных помидоров, и пели:

«— Помидоры, помидоры,

Наконец-то вы нашли-и-ися…»

Ребята подхватили:

«— Помидоры, помидоры,

Все мечты наши сбыли-и-ся!»

— И что, он не узнал своё собственное произведение?

— Посмотрел равнодушно, и сказал: «Зачем ты говоришь стихами?»

Максим предположил:

— Видимо, кибертехники посчитали эту часть личности Семёнова — оптимистичный взгляд на жизнь и талант шутить по любому поводу, неважной и ненужной, раз они не скопировали её.

— Да в этом весь Семёнов! — возмутилась Арина. — Просто поразительный просчёт с их стороны!

— Хорошо, — сказал Максим. — Переходим к Антонине Ивановне. Докладчик я. Так вот, друзья, мои дотошные наблюдения показали, что Антонина Ивановна…э-э-э… зависает. Непосвящённый человек может этого не заметить, но, раз уж мы сосредоточены на том, чтобы найти в нашей среде искусственный интеллект, то наше внимание к деталям может очень помочь.

— Погоди, остановись на секунду, — попросила Катя. — Что значит зависает? — С каждым учителем это случается — стоит человек пару минут, молчит и смотрит в никуда.

— Так она даже не моргает, и это совршенно точно! Я засёк время — интервал между такими паузами у каждого из нас произвольный. А у Антонины Ивановны он всегда одинаковый — двадцать шесть секунд. Ни секундой больше, ни секундой меньше. Это наблюдение номер один.

Дальше. Заметил ли из вас кто-нибудь, что наша любимая учительница перестала улыбаться?

— Кстати, да! — откликнулась Катя. — Я тоже заметила.

— И мы! — сказала Арина. — Мы на днях обсуждали это с Лерой. Ещё до вашего задания. Но так ни к какому выводу и не пришли.

— Позвольте продолжить, — сказал Максим. — Вспомните, как в первом классе мы любили на перемене кувыркаться на полу в комнате отдыха. И она всегда была с нами, даже для удобства носила брючный костюм, чтобы присоединиться к нам в наших играх и потасовках. Вообще, она больше напоминала мальчишку, чем учительницу. Учила нас играть на школьном стадионе в штандер.

— И в «Монах в синих штанах»! — подхватила Катя. — Да уж. Как-то незаметно она из забияки превратилась в заторможенный бесстрастный манекен, который никогда не улыбается.

— Началось это совсем недавно, и если бы не наше исследование, мы так и не поняли бы, откуда такие изменения! Весь её позитив куда-то испарился, интересные игры и розыгрыши исчезли, остались только уроки — сухие и скучные.